— Довольно! — воскликнул Селеши. Сонливости его как не бывало. Он испугался, что этот безумец Вайда еще бог знает что наговорит при жене.
— Вы, однако ж, хорошо изучили повадки столичных шлюх, — бесстрастно произнесла г-жа Селеши.
— Милостивая сударыня, владелец кафе должен знать все!
Милостивая сударыня молчала, Селеши содрогнулся, а Вайда назло им продолжал:
— Например, в Буде нужны совсем иные названия, чем в Пеште. Буда — резиденция его величества Франца Иосифа Первого. Там привлекают наименования: «Лебедь», «Невеста», «Святое сердце». Если же жителю Буды захотелось погулять, он, простите, милостивая сударыня, устраивает экскурсию в пештский бордель, а если…
— Господи боже, да перестань ты наконец!
— Слушаюсь, товарищ секретарь! — Вайда поклонился Селеши. — Но что же будет с названием? Ведь скоро светать начнет…
Вошла молоденькая служанка. Видно было, что она смертельно устала.
— Сударыня, — спросила она тихо, — можно мне лечь?..
Г-жа Селеши повернула голову. Служанка попятилась к дверям, словно ее выталкивали неподвижные глаза г-жи Селеши. Она с ужасом глядела на хозяйку, пока затворившаяся дверь не скрыла ее утомленного молодого личика. Г-жа Селеши заговорила:
— Скажите, господин Вайда, если компаньонство тайное, как оно влияет на доходы от вложенного капитала?
— Милостивая сударыня, — разъярился вдруг Вайда, — может, мы все же оставим это под конец! Сейчас-то ведь речь идет о гораздо более важном — о названии! Мне трудно даже объяснить, какое решающее значение имеет…
Г-жа Селеши еще пристальнее уставилась на разволновавшегося Вайду.
— Впрочем, — продолжал маклер, — если вам уж так не терпится, я могу тут же ответить… Тайный компаньон только в глазах света является тайным… С точки зрения доходов это не имеет ровно никакого значения… Вы можете об этом справиться у любого адвоката… Можете обсудить… По документам вы, так же как и я, являетесь полноправными владельцами… Не будь ваш супруг заинтересован в социал-демократическом движении, мы могли бы спокойно поставить и его фамилию… Это в его интересах остаться тайным компаньоном… Умоляю… вернемся к названию кафе!
— Хорошо. Скажите еще только одно: сколько процентов даст в месяц и в год вкладываемый нами капитал — пятьдесят тысяч крон. Только не преувеличивайте…
— В месяц, не преувеличивая, шестьсот-восемьсот крон, то есть семь-десять тысяч в год.
— Это весь доход с кафе?
— Нет, только ваша часть… Но об этом позднее… Милостивая сударыня… Вернемся к названию… Ведь уже светает…
Хозяйка замолчала. Мысленно она производила подсчеты.
— Стало быть, пятнадцать-двадцать процентов. Что ж, деньги хорошие, если это в самом деле так, — тихо произнесла она наконец.
— Я думаю, лучше всего для нашего кафе подойдет название «Прогресс»! — воскликнул Селеши тем тоном, каким он обычно прекращал в союзе ненужный, по его мнению, спор.
— «Прогресс»! «Прогресс»! — подхватил Вайда. — Недурно, недурно! Только хотел бы я знать, — накинулся он на Селеши, — обеспечат ли одни клиенты социал-демократы оборот кафе?
У Селеши отвисла нижняя губа, он завращал выпученными глазами.
— Н-нет.
Но теперь уж и Селеши не хотел сдаваться. Самолюбие и еще больше упомянутые женой пятнадцать-двадцать процентов разбередили его заплывшие жиром мозги. Он сам, а затем и пришедшая на помощь жена предлагали одно название за другим. Названия эти взлетали сперва, точно грачи, и взлетали все с поля литературы и искусства. Вайда ничего не предлагал, он только ловил предложенные названия, как коршун, хватал их за шею и казнил своими контрдоводами.
Селеши предлагал: «Петефи». Жена — «Янош Арань». Селеши — «Ференц Лист». Жена — «Мункачи». Селеши — «Луиза Блаха». Жена — «Шари Федак». Потом дошла очередь до истории. Селеши предлагал: «Лайош Кошут». Жена — «Ференц Деак». Селеши — «Святой Иштван», «Ракоци», «Кинижи». Жена — «Вербеци», «Петер Пазмань», «Гергей». Потом предложения снова посыпались, как из энциклопедического словаря. Селеши говорил: «XX век», «Наука», «Общество». Жена — «Семейная жизнь», «Благоденствие», «Счастье». Селеши — «Преферанс». Жена — «Покер». Селеши — «Домино». Жена — «Бильярд»…
Вайда стоял перед ними, расставив ноги, и опускал секиру на каждое слово.
— Уже есть!.. Никому не интересно!.. Плохо! Никакого впечатления!.. Никуда не годится!.. Да что вы!.. В кафе с таким названием порядочный, состоятельный человек и ногой не ступит. Испугаются!.. Скверно!.. Сухо!.. Приторно… — И так далее.