Они направились к пруду посмотреть, как катаются на лодках. Остановились у замка Вайды Хуняд перед статуей Анонимуса[16].
— А почему у этой тетки лицо закрыто? — спросил маленький черноглазый Бела, подбежав к статуе.
— Потому что не известно, кто это был, — ответил Пишта. — И это не тетка, а священник.
— И не тетка, а священник, — запел Бела. — И не тетка, а священник! Бумм!
— А если не известно, кто это был, так зачем же посадили сюда? — спросил Банди, поднося к глазам пробитый трамвайный билет, чтобы поглядеть на статую сквозь дырочку.
— Потому что не известно, кто это был, но, что он был, известно. Понял?!
От такого объяснения ни Бела, ни Банди не стали умнее, а Пишта, не зная, что еще сказать, крикнул:
— Пошли дальше!
Впереди блеснуло озеро. На воде стояли в ряд большие железные лодки.
— Садитесь сюда на скамейку и подождите меня, — сказал Пишта. — Я скоро вернусь. Только вы никуда не ходите.
— Ты куда? — спросил черноглазый Бела, но Пишта не ответил ему.
Ребята, оставшись одни, в замешательстве сидели на скамейке и смотрели вслед Пиште.
— Только недолго! — крикнул ему Банди.
На пруду плавали лебеди. Их белоснежные перья блестели под лучами солнца.
— Какие красивые… — прошептал Бела, словно боясь, что лебеди услышат его и уплывут. — Правда, Банди, какие красивые?
— Красивые! Знаешь что: ты посиди здесь с Лизой, а я к лодкам схожу на минутку.
Теперь и Банди ушел, но Бела не терял его из виду. Он ни за что на свете не отвел бы глаз от брата. А Банди слонялся возле лодочной пристани, смотрел, как садятся в лодки, как пристают к берегу, как вылезают из лодок. Ему доставляло удовольствие даже подержать лодку, пока из нее выходили люди.
— Дяденька! — обратился он к молодому человеку, который вместе с девушкой готовился сесть в лодку. — Покатайте меня! А когда мы вернемся, я вам цветов нарву, и вы подарите их тетеньке.
Двадцатилетний «дяденька» закурил сигарету и не удостоил его ответом. Но так как восемнадцатилетняя «тетенька», сидевшая уже на корме за рулем, промолвила: «Какой милый мальчик…», он все-таки сказал:
— Иди на тот берег, там я возьму тебя в лодку.
Взволнованный Банди побежал к скамейке.
— Бела! — крикнул он. — Пойдем на тот берег! Дяденька меня покатает.
— Не пойду! — ответил Бела. — Тогда Пишта нас не найдет.
— Найдет!
— Не найдет!
— Найдет!.. Пошли!
Бела заложил ручонки за спину и выпятил грудь.
— Нет!
— Ладно! Тогда оставайтесь здесь. — Банди уже задыхался от нетерпения. — Ждите, пока я вернусь! — И кинулся на другой берег.
Когда Банди скрылся с глаз, Бела страшно испугался. Он остался с Лизой один. Кругом сновали люди: взрослые, дети, и все чужие. Девочка сидела на земле возле скамейки, рвала траву и совала в рот; на зеленой мураве ее голенькие ножки казались еще белей. Бела сел рядом с Лизой так, чтобы видеть пруд. Мальчик обнял одной рукой сестренку и, не шевелясь, смотрел туда, откуда должны были прийти братья. Он боялся сделать малейшее движение, боялся, что, если только чуть сдвинется с места, его уже не найдут. Он будто замер, черные глаза его широко раскрылись. Деревья, стоявшие вокруг, таинственно шелестели листьями. До сих пор он их вовсе не замечал. Через минуту ему уже казалось, что братья ушли бог знает когда и никак, никак не возвращаются.
А Банди, обежав полукруг, очутился на противоположном берегу пруда. Остановившись под мостом, он стал ожидать «дяденьку». Вдали показывались лодки, и мальчику все мерещилось: «Вот он, вот он!» Но лодка проплывала мимо, а на веслах оказывались другие люди. Банди хотел уже повернуть обратно. «Обманул, обманул!» — бормотал он, чуть не плача, — и вдруг показалась та самая лодка, в которой греб знакомый дяденька.
— Дяденька! Дяденька! Сюда! — крикнул Банди.
Но лодка проплыла мимо и даже «тетенька» сделала вид, будто не слышит его крика. Банди сложил руки воронкой:
— Дяденька! Дя-а-а-денька-а!
Лодка уходила все дальше и дальше. «Обманул!» — сказал вслед Банди. Он выбрался, на поросший травой берег и пошел к брату и сестренке. Бела уже издали заметил его и, облегченно вздохнув, отпустил Лизу, встал и помахал рукой.
— Хорошо было? — спросил он брата.
Банди помолчал, потом ответил:
— Очень хорошо.
— Цветов нарвал ему?
— А зачем?..
— Ты обманул его? — сверкнул глазенками Бела.
— Угу! — ответил Банди, сплюнув. — Пижон!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
16