Керр Филипп
Мартовские фиалки
Филип Керр
"Берни Гюнтер"
Мартовские фиалки
перевод Е. Ламановой
Посвящается моей матери
Берлин, 1936 год
Первый мужчина: "Ты заметил, как ловко эти
"мартовские фиалки"* оттеснили на задний план
ветеранов партии, вроде нас с тобой?"
______________
* "Мартовские фиалки" - элита немецкого общества 1933 - 1940 гг., приветствовавшая победу национал-социалистов на выборах 5 марта 1933 года. Это преподаватели университета, писатели и журналисты, промышленники, ведущие специалисты в сфере науки и производства.
Второй мужчина: "Ты прав. Кто знает, если
бы Гитлер немного подождал и забрался в фургон
нацистов чуть позже, он стал бы фюрером гораздо
раньше".
"Черная корпорация", ноябрь 1935 года
Глава 1
Странные вещи происходят иногда в темных снах Великого Искусителя...
Сегодня утром я наблюдал, как на углу Фридрихштрассе и Ягерштрассе два человека в форме СА* отвинчивали от стен красные стенды "Штюрмера" антисемитского еженедельника, издаваемого главным гонителем евреев в рейхе Юлиусом Штрейхером**. Эти стенды привлекают внимание разве только очень недалеких людей, которым приятно щекочут нервы полупорнографические изображения арийских дев, изнывающих в сладострастных объятиях длинноносых уродов. Я уверен, что ни один уважающий себя человек не станет читать эту гнусную писанину.
______________
* Имеются в виду штурмовики, члены штурмовых отрядов СА.
** Штрейхер Ю. (1885 - 1946) - видный деятель нацистской партии, ярый антисемит, гауляйтер Франконии (1925 - 1940). Военный преступник, казнен по приговору Международного трибунала в Нюрнберге.
Штурмовики бросили стенды в кузов грузовика, рядом с другими. Нельзя сказать, чтобы они обращались с ними слишком осторожно - на двух стендах стекла были уже разбиты.
Часом позже я видел, как эти же ребята снимали стенды со "Штюрмером" на трамвайной остановке у городской ратуши. На этот раз я подошел к ним и спросил, зачем они это делают.
- Из-за Олимпиады, - ответил один из штурмовиков. - Нам приказали убрать стенды, чтобы не шокировать иностранцев, которые приедут в Берлин на Игры.
Слыханное ли дело, чтобы власти так заботились о душевном покое иностранцев! По крайней мере, на моей памяти такого еще не было.
* * *
Я заехал домой на машине - у меня был старый черный "ханомаг" - и переоделся в мой единственный хороший костюм из светло-серой фланели. Когда я покупал его три года назад, он стоил сто двадцать марок, а главное, был прекрасного качества, что по нынешним временам большая редкость: теперь наши шерстяные ткани, так же как масло, кофе и мыло, делаются из заменителей. И хотя с виду они вполне приличные, однако долго их не проносишь и зимой в них прохладно, а летом, в жару, просто мучаешься.
Я взглянул на себя в зеркало, стоявшее в спальне, и достал свою самую лучшую темно-серую фетровую шляпу с широкими полями и черной лентой из ткани баратеа. Обыкновенная шляпа, но я ношу ее немного по-другому, чем остальные, как парни из гестапо - с опущенными спереди полями. Шляпа закрывает лицо, и я прохожу, куда захочу, неузнанным. Эту манеру носить шляпу придумали в берлинской криминальной полиции - или Крипо, - где я ее и перенял.
Коробку "Муратти" я сунул в карман пиджака и вышел из дому, бережно держа под мышкой статуэтку из розентальского фарфора, красиво завернутую в подарочную бумагу.
Венчание проходило в Лютер-кирхе на Денневицплац, недалеко от железнодорожной станции Потсдамерплац, в двух шагах от дома невесты. Ее отец, господин Леман, работал машинистом на станции Лертер и четыре раза в неделю водил экспресс в Гамбург и обратно. Невеста, по имени Дагмар, работала у меня секретаршей, и я представить себе не мог, как теперь буду обходиться без нее.
Но дело было не только в этом. Иной раз я подумывал: а не жениться ли мне самому на Дагмар? Она была красива, она сумела организовать мою жизнь, и мне казалось, что я ее люблю, но я, наверное, был слишком стар для нее - мне уже исполнилось тридцать восемь - да и к тому же слишком скучен. Я предпочитаю спокойную, размеренную жизнь, а Дагмар, конечно, хотелось развлечений и развлечений.
И вот она стоит, нарядная, рука об руку с этим летчиком, мужчиной, о котором женщина может только мечтать - молодым, красивым, самим олицетворением мужественного арийца в этом серо-голубом мундире, удостоверяющем его принадлежность к авиации национал-социалистов. Правда, познакомившись с ним ближе на свадебном обеде, я вскоре разочаровался: как и многие другие члены этой партии, Иоханнес Беркель чересчур серьезно относился к самому себе.
Дагмар представила нас друг другу. Прежде чем подать мне руку, Иоханнес громко щелкнул каблуками и тряхнул головой.
- Примите мои поздравления, - сказал я ему. - Вам крупно повезло - л сам готов был сделать ей предложение, но, конечно, куда там мне рядом с бравым военным.
Я пригляделся к его форме: на левом нагрудном кармане он носил серебряный спортивный значок СА и пилотский значок, а над ними - непременный ужасный значок члена партии; на левой руке у него красовалась повязка со свастикой.
- Дагмар говорила мне, что вы летали в "Люфтганзе", а затем временно поступили в распоряжение министерства авиации, но я не думал... Как ты говорила, Дагмар, кем был твой жених тогда?
- Спортивным летчиком.
- Да, именно так, спортивным летчиком. А я и не думал, что у вас, ребята, форма. - Спортивный летчик - это один из тех многочисленных эвфемизмов, которые наци часто использовали для обозначения военных летчиков.
- Он замечательно выглядит, правда? - сказала Дагмар.
- А ты - просто красавица, дорогая, - тут же отозвался жених.
- Простите, что спрашиваю, Иоханнес, но интересно, собирается ли Германия официально признать, что у нее есть военно-воздушные силы? спросил я.
- Воздушный корпус, - ответил Беркель. - У Германии свой воздушный корпус.
Вот и все, что он сказал.
- А вы, господин Гюнтер, частный сыщик, да? Наверное, это очень увлекательная работа?
- Я частный детектив, - поправил я его. - Это верно, в моей работе случается иногда кое-что интересное.
- А какие дела вы расследуете?
- Можно сказать, любые, за исключением дел о разводе. Люди ведут себя очень забавно, когда узнают, что их жены или мужья обманывают их, или когда сами обманывают жен или мужей. Однажды меня наняла одна женщина для того, чтобы я сообщил ее мужу, что она собирается оставить его. Она боялась, что он ее изувечит. Я сообщил ему. И что вы думаете? Этот сукин сын набросился на меня, да так, что мне пришлось провести три недели в больнице Святой Гертруды с шеей в гипсе. После этого я раз и навсегда отказался от улаживания каких-либо матримониальных отношений. Сейчас я занимаюсь всем чем угодно: веду расследования по заданию страховых компаний, разыскиваю пропавшие свадебные подарки и исчезнувших людей - и тех, о ком известно полиции, и таких, о которых она не знает ничего. С тех пор как национал-социалисты пришли к власти, это направление моего бизнеса процветает. - Я улыбнулся как можно любезнее и даже игриво приподнял брови. - При национал-социализме всем стало лучше, правда? Все мы настоящие "мартовские фиалки".