- А теперь вы в роли ищейки, верно? И какие же дела вас сюда привели?
- Я разыскиваю фон Грайса:
Я оглядел комнату, она была в страшном беспорядке, но при этом казалось, что из вещей ничего не пропало. На буфете - пустые ящики валялись на полу - стояла безукоризненно чистая серебряная подставка для блюд, а вдоль стен аккуратными стопками лежали картины, написанные маслом. Здесь, несомненно, побывали не обыкновенные грабители, а те, кто искал то, что им нужно.
- Вот как... А вы знаете, чья это квартира?
- Я полагал, что господина фон Грайса.
Ринакер покачал своей огромной, размером с ведро, головой.
- Он бывал здесь только изредка. А сама квартира принадлежит Герману Герингу. Но об этом почти никто не знает. Почти никто.
Он закурил сам и бросил пачку сигарет мне. Я тоже закурил, испытывая к великану чувство благодарности. Правда, тут я заметил, что руки у меня трясутся.
- Итак, во-первых, - продолжал Ринакер, - как вы узнали этот адрес? Во-вторых, зачем это вам вдруг понадобился фон Грайс? Может быть, вы ищете то, что искали люди, которые побывали здесь первыми? Наконец, еще один вопрос: где же, интересно, находится сам фон Грайс? То ли он прячется неизвестно где, то ли его похитили. А может статься, его уже нет в живых. По крайней мере, я этого не знаю. Обыск в этой квартире мы произвели неделю назад. Сегодня я решил заглянуть сюда, чтобы еще раз убедиться в том, что я в прошлый раз ничего не пропустил, и тут появляетесь вы. - Он глубоко затянулся. В его ручище - большой кусок окорока - сигарета выглядела как щепочка. - Я только сегодня и занялся этим делом вплотную. И теперь, пожалуй, готов выслушать вас.
Я сел и подтянул галстук.
- Мне еще надо во всем этом разобраться. - Я попытался поправить совершенно промокший воротник. - Мой друг из Алекса сказал, что полиция об этой квартире ничего не знает, и вот я прихожу сюда и застаю вас. Это наводит меня на мысль, что вам или тому, на кого вы работаете, хотелось бы, чтобы именно так все и думали. Вам необходимо найти фон Грайса или по крайней мере заполучить в свои руки то, из-за чего весь сыр-бор разгорелся, раньше, чем это сделает полиция. И это не серебро и не картины, поскольку все эти ценности остались на месте.
- Продолжайте.
- Если это квартира Геринга, значит, вы - человек Геринга. Геринг, конечно, не собирается доставлять удовольствие Гиммлеру, которому в свое время он вынужден был передать руководство полицией и Гестапо. Так что Герингу меньше всего хочется, чтобы люди Гиммлера сунули нос в это дело.
- А вы ничего не перепутали? Не забыли, что я из Гестапо?
- Конечно, Ринакер, ко мне можно подойти сзади и ударить по голове, но из этого не следует, что голова у меня глупая. Мы ведь оба знаем, что друзья в Гестапо у Геринга остались. Да это и неудивительно, он стоял у истоков организации.
- А знаете, вы, наверное, неплохой детектив.
- Мой клиент, так же как и ваш, не горит особым желанием привлечь полицию к участию в этом деле. А это означает, что я могу быть с вами откровенным. Моего клиента интересует картина - это масло, - которая у него пропала. Но поскольку приобрел он ее не совсем легально, то, как вы понимаете, в такой ситуации лучше будет обойтись без полиции.
Ринакер молчал, и потому я продолжил:
- Несколько недель назад эту картину украли у него из дома. И тогда он обратился ко мне. Я встречался с разными дилерами и выяснил, что Герман Геринг - большой знаток искусства, что в Каринхалле у него коллекция старых мастеров и не все эти работы попали в коллекцию законным путем. Я слышал, что у него есть доверенное лицо, господин фон Грайс, который по его поручению приобретает произведения искусства. Поэтому я решил прийти сюда и попытаться с ним на эту тему поговорить. Кто знает, может быть, картина, которую я ищу, недавно висела на этой стене.
- Все может быть, - ответил Ринакер. - Пока будем считать, что я вам верю. А чья картина и что на ней изображено?
- Это картина Рубенса. - Моя находчивость удивляла меня самого. - Две обнаженные женщины на берегу реки. Называется "Купальщицы" или что-то в этом роде. У меня в офисе ее фотография.
- А кто ваш клиент?
- Боюсь, что этого я вам сообщить не могу.
Ринакер медленно сжал пальцы в кулак.
- Надеюсь, что это сможет вас переубедить.
Я пожал плечами.
- И все равно я вам не назову его имя. Не из благородства и не потому, что мне дорога репутация моего клиента - все это чепуха. Дело в том, что мне обещан очень серьезный гонорар. У меня появился шанс стать по-настоящему богатым, и если эта история обойдется мне в несколько синяков и сломанных ребер, я уж как-нибудь перетерплю.
- Хорошо, - сказал Ринакер, - можете просмотреть картины, но если вы обнаружите здесь то, что ищете, я должен буду говорить со своим начальством.
Я встал, нетвердой походкой подошел к стене и стал просматривать картины. Хотя знатоком живописи я себя не числю, но все-таки способен отличить настоящее от ремесленной поделки. Надо сказать, что большинство картин в квартире Геринга имело прямое отношение к подлинному искусству. К моему, великому облегчению, среди них не нашлось картины с обнаженными женщинами, и я был избавлен от необходимости рассуждать на тему "Рубенс это или не Рубенс?".
- Ее здесь нет, - наконец заявил я. - Но тем не менее хочу поблагодарить вас за то, что вы позволили мне осмотреть эти картины.
Ринакер кивнул.
В коридоре я нашел свою шляпу и водрузил ее на голову, которая раскалывалась от боли.
На прощание Ринакер предложил:
- Если понадобится, вы можете меня найти в отделении на Шарлоттенштрассе. На углу Францозишештрассе.
- Знаю это отделение. Как раз над рестораном Лутера и Вегнера. Я не ошибаюсь? - Ринакер кивнул. - Ну, и конечно, если я что-нибудь узнаю, тут же вам сообщу.
- Непременно, - прорычал он и выпустил меня на лестницу.
* * *
Вернувшись на Александрплац, я обнаружил в своей приемной посетительницу.
Она была довольно высокого роста и хорошо сложена. Костюм из черной ткани четко обрисовывал ее впечатляющие формы, выпуклости и впадины, по очертаниям напоминавшие испанскую гитару. Короткая узкая юбка плотно обтягивала изящные ягодицы, а жакет с завышенной линией талии подчеркивал большую грудь. На ее блестящих черных волосах красовалась черная шляпка с загнутыми полями, а в руках она держала сумочку из черной ткани с белой ручкой и пряжкой, а также книгу, которую отложила, увидев, что я вхожу в приемную. Голубые глаза и выразительно подкрашенные губы действовали синхронно и с обезоруживающим дружелюбием.