- Господин Гюнтер, как я догадываюсь. - Я молча кивнул. - Меня зовут Инга Лоренц. Я подруга Эдуарда Мюллера. Из "Берлинер моргенпост".
Мы обменялись рукопожатиями, и я пригласил ее в свой кабинет.
- Заходите и устраивайтесь поудобнее.
Она огляделась и принюхалась. В комнате все еще стоял запах, каким, наверное, пропитан только фартук бармена.
- Прошу прощения, у меня тут случилась одна неприятность.
Я распахнул окно, а когда обернулся, увидел, что она стоит рядом.
- Впечатляющее зрелище.
- Да, вид отсюда неплохой.
- Берлин, Александрплац. Вы читали роман Дёблина?
- У меня почти нет времени для чтения. Да к тому же сейчас и не выходит почти ничего стоящего.
- Это запрещенная книга, - заметила она. - Но, поскольку сейчас она снова появилась в магазинах, советую вам ее прочитать.
- Я вас не понимаю, - сказал я.
- А вы не обратили внимания? В магазинах продаются книги, которые совсем недавно запрещали. По случаю Олимпийских игр. Чтобы туристы считали, что никаких репрессий, о которых у них там пишут, здесь нет. Конечно, все это исчезнет сразу же, как только Олимпиада закончится, но прочитать их следует хотя бы потому, что они запрещены.
- Спасибо за совет, буду это иметь в виду.
- У вас есть сигареты?
Щелчком я открыл серебряную коробку, стоявшую на столе, и, придерживая за крышку, протянул ей.
Она взяла сигарету и прикурила от моей спички.
- Однажды в кафе на Курфюрстендам я по рассеянности закурила сигарету, и тут же подошел один человек из тех, что любят совать нос не в свои дела, и напомнил мне о долге немецкой женщины, обязанностях жены и матери. Старый козел, подумала я. Мне тридцать девять, я уже не в том возрасте, чтобы множить ряды вашей партии таким образом. Я отношусь к типу женщин, который они именуют "генетическим браком".
Она присела на кресло и положила ногу на ногу.
Все мне в ней нравилось, за исключением кафе, в которых она бывала.
- Получается, что женщина, которая пользуется косметикой, не может нигде появиться, не рискуя тем, что ее обзовут шлюхой.
- Знаете, вы что-то не похожи на женщину, которую очень уж трогает то, что кто-то где-то о ней скажет. Что касается меня самого, то я предпочитаю, чтобы женщина была похожа на женщину, а не на гессенскую доярку.
- Благодарю вас, господин Гюнтер. Это так мило с вашей стороны.
- Мюллер говорил мне, что как репортер вы занимались профсоюзным движением.
- Да-да. Я осталась без работы во время национал-социалистической кампании за освобождение производства от женщин. Оригинальный способ решения проблемы безработицы, не правда ли? Всего лишь во всеуслышание объявить, что рабочее место женщины - ее дом, ее семья. А если у нее нет мужа, то лучше всего обзавестись таковым. И все дела. Простота пугающая.
- И на какие деньги вы теперь существуете?
- Немного писала - в журналах, в газетах. Но это раньше, а сейчас, если быть откровенной, сижу на мели. Именно поэтому я к вам и пришла. Мюллер сказал мне, что вас интересуют сведения о Германе Сиксе. У меня есть кое-какая информация, я могу продать ее. Вы расследуете какие-то дела, связанные с Сиксом? Я правильно поняла?
- Простите, но все обстоит иначе - он мой клиент.
- О, простите.
Было заметно, что она обескуражена.
- Понимаете, мне совсем не интересно, в какую он ходил школу. Мне хотелось бы узнать о нем побольше по одной причине - в его поведении есть какая-то странность. Что-то раздражающее. Я, знаете ли, не люблю, когда мне указывают, что надо делать.
- Особенность характера, не очень-то поощряемая в наши дни.
- Наверное, вы правы. - Я дружески улыбнулся ей. - Давайте договоримся так. За свою информацию вы получите пятьдесят марок. Хорошо?
- Не совсем. Вас очень огорчит, если я назову другую сумму - в сто марок?
- А как вы смотрите на то, если я предложу вам семьдесят пять и приглашение пообедать вместе?
- Договорились. - Она протянула мне руку.
- Вы принесли мне папку с документами или что-нибудь другое, фрейлейн Лоренц?
- Зовите меня, пожалуйста, Инга. А все, что я знаю о Сиксе, у меня здесь. - Она постучала пальцем по голове. - До мельчайших подробностей.
И рассказала следующее:
- Герман Сикс, сын одного из самых богатых людей Германии, родился в апреле 1881 года, за девять лет до того, как появился на свет наш обожаемый фюрер. Если все же говорить о школе, то он учился в Берлине в гимназии имени короля Вильгельма. По окончании какое-то время подвизался на бирже, а потом вернулся под крылышко папаши, в сталелитейную империю Сиксов.
Как и Фриц Тиссен, наследник другой богатой семейки, Сикс был махровым националистом, одним из тех, кто возглавил тайное сопротивление французской оккупации Рура в 1923 году. За это он и Тиссен были арестованы и очутились в тюрьме. Но на этом сходство между ними кончается, поскольку, в отличие от Тиссена, Сикс Гитлера всерьез не принимал. Он был националистом-консерватором и никогда не примыкал к национал-социалистам, поддержка, которую он, возможно, и оказал однажды партии, была чисто номинальной. Скорее всего, в какой-то момент он пошел на поводу у событий.
С Лизой Феглер - он женился на бывшей актрисе Берлинского государственного театра - у них был всего один ребенок, дочь, которая родилась в 1911 году. Лиза умерла от туберкулеза в 1934 году, и Сикс женился на Ильзе Рудель, тоже актрисе.
Инга Лоренц поднялась со стула и, рассказывая, стала ходить по комнате. Должен сказать, что это мешало мне сосредоточиться: когда она поворачивалась ко мне спиной, мои глаза останавливались на ее бедрах, а когда она оказывалась ко мне лицом, взгляд непроизвольно падал на ее живот.
- Я уже говорила, что Сикс не принимал партию национал-социалистов всерьез, и это действительно так. Но в то же время он активно выступал и против профсоюзного движения, и та расправа над профсоюзами, которую устроили национал-социалисты, придя к власти, определенно пришлась ему по душе. И все же так называемый "социализм" в названии партии для Сикса был как кость в горле, не говоря уже об экономической политике, которую наци проводили в жизнь. Сикс был в числе столпов немецкой промышленности, которые присутствовали на секретной встрече, состоявшейся в начале 1933 года в Президентском дворце, когда Гитлер и Геринг излагали свои взгляды на политику в области экономики. Получив от Гитлера твердое обещание разгромить большевиков и возродить армию, промышленные магнаты внесли несколько миллионов марок в казну партии. Однако такие лирические отношения с Гитлером продолжались недолго. Как и большинство других руководителей промышленных компаний, Сикс считал, что Германия должна расширять розничную торговлю и увеличивать оптовую. Если говорить о его родной сталелитейной промышленности, то он предпочитал покупать сырье за рубежом - дешевле получалось. Геринг, однако, не согласился с этим, считая, что Германия способна сама обеспечивать себя железной рудой и всем остальным. Он настаивал на том, что государство должно осуществлять контроль над потреблением и экспортом сырья. И не трудно догадаться почему.