- А Красного эти ребята не прикончили случайно?
- Ну, кому же придет в голову такая глупость!
- А ты не заливаешь?
- Когда я сидел в тюрьме, в Тегеле, я видел, как люди умирали на гильотине, - спокойно ответил он. - Я бы предпочел рисковать вместе с Красным. Если уж бежать, так в одной упряжке.
- Расскажи мне подробнее об этой истории с сейфом.
- Красный сказал, что это все равно что орех расколоть. Для такого человека, как Курт, труда не составит. Курт - настоящий профессионал, скажи ему, он и сердце вскроет Гитлеру. Было сказано - на дело пойдем поздно ночью. Надо вскрыть сейф и вытащить какие-то бумаги. Больше ничего.
- А бриллианты?
- Бриллианты? Он вообще не говорил ни о каких побрякушках.
- Ты в этом уверен?
- Конечно. Ему нужны были только бумаги. И ничего больше.
- Какие бумаги? Ты что-нибудь слышал?
Бок покачал головой.
- Бумаги, и все.
- А как насчет убийства?
- Никто не говорил об убийстве. Курт не пошел бы на дело, если бы знал, что придется кого-то замочить. Это не по его части.
- А что ты скажешь о Тиллессене? Он способен застрелить человека в постели?
- Ни в коем случае. У него другая сфера. Тиллессен - сводник. И сводник гнусный. Избить девку - это максимум, на что он способен. Покажи ему пушку, и он удерет, как кролик.
- Может, аппетит разыгрался и они хапнули больше, чем думали поначалу?
- А уж это вам лучше знать. Черт подери, детектив-то вы, а не я.
- И с тех пор ты ничего о Курте не слышал и его самого не видел?
- Он слишком умен, чтобы искать встречи со мной. Если у него что-нибудь еще в голове осталось, он просто обязан лечь на дно.
- У него есть друзья?
- Кое-кто. Но кто именно, я не знаю. Жена его бросила. Спустила все, что он заработал, до последнего пфеннига, а после этого сбежала с другим. Он скорее умрет, чем обратится за помощью к этой суке. Ее можно точно отбросить - она ничего не знает.
- Может, он уже мертв, - предположил я.
- Не думаю. - По Боку было видно, что он и мысли такой не допускает. Он очень умен. И предусмотрителен. Он выпутается из любой ситуации.
- Кто знает... - Я решил перевести разговор на другие рельсы. - Одного не могу понять, если ты решил завязать, то зачем подался на эту стройку? Сколько ты получаешь за неделю?
- Примерно сорок марок. Правда, не густо?
Это было даже меньше, чем я предполагал.
- Так в чем же дело? Почему бы тебе не проломить какой-нибудь череп по просьбе Красного Дитера?
- Откуда это известно, что я занимаюсь такими вещами?
- Но ты ведь участвовал в избиении участников "стальных пикетов"?
- К сожалению. Мне тогда нужны были деньги.
- А кто платил за эту работу?
- Красный.
- А ему-то какой в том интерес?
- Такой же, как и у меня, - деньги. Только он получал куда больше. Такие, как он, не попадаются. В тюрьме я это понял. Самое скверное, что теперь, когда я решил завязать, вся страна, похоже, решила "развязать". Я сел в тюрьму, а когда вышел, то обнаружил, что эти ублюдки проголосовали за банду гангстеров. Как вам это понравится?
- Только не обвиняй в этом меня, дружище. Я голосовал за социал-демократов. А тебе ничего не приходилось слышать о том, кто все-таки платил Красному за нападения на бастующих сталелитейщиков? Скажем, имена какие-нибудь?
- Думаю, что платило руководство компаний. Для того чтобы понять это, не надо быть детективом. Но имен я никогда не слышал.
- Хотя все это, конечно, кто-то организовывал.
- Конечно. И организовано это было прекрасно. Более того, и сработало точно. Бастующие отступили.
- А ты попал в тюрьму.
- Я попался. Мне никогда не везло. И то, что вы появились здесь, лишнее тому доказательство.
Я вытащил бумажник и протянул ему пятьдесят марок. Он приготовился благодарить, но я остановил его:
- Ладно, не стоит. - Я уже направился к дверям, но обернулся. - А мог бы твой Курт бросить сейф, который он вскрыл, открытым?
Бок сложил банкнот.
- Никто не работал аккуратнее, чем Курт Мучман.
- Так я и думал.
* * *
На обратном пути из Бранденбурга мы заехали ко мне домой.
- Завтра утром у тебя здесь будет огромный синяк. - Инга повернула мою голову к свету, чтобы получше разглядеть кровоподтек на скуле. - Надо сюда что-нибудь приложить.
Она ушла в ванную.
Я слышал, как она открыла кран и, вернувшись, приложила холодную фланелевую тряпку к моей щеке. Она стояла совсем близко, лаская меня своим дыханием, аромат духов, который окутывал ее как облако, для меня был откровенно чувственным.
- Так, по крайней мере, не опухнет.
- Спасибо. Синяк на лице у сыщика производит хорошее впечатление. С другой стороны, люди могут подумать, что я слишком упрям. Ты знаешь, что существует тип людей, которые ни за что не бросят начатое дело.
- Не вертись.
Инга касалась меня животом, и я не без удивления почувствовал что у меня вот-вот возникнет эрекция. Она прищурилась, и я подумал, что она, возможно, об этом догадывается, однако не отодвигаемся от меня. Напротив, почти непроизвольно, еще плотнее ко мне прижалась. Моя ладонь легла на ее тяжелую грудь, и несколько мгновений спустя между моими пальцами - большим и указательным - оказался ее сосок. Я нащупал его сразу - твердый, как шарик на крышке чайника для заварки, и почти такой же по величине.
Тут она отвернулась.
- Наверное, нам пора остановиться.
- Боюсь, что уже поздно.
Она зарумянилась, оглядела меня всего и слегка всем корпусом откинулась назад. Наслаждаясь неторопливостью своих действий, я шагнул к ней, и, когда мой взгляд уперся в подол ее зеленого платья, наши пальцы встретились. Я опустился перед ней на колени и, приподняв подол, наслаждался зрелищем ее нижнего белья, затем одним движением снял с нее панталоны. Она сама через них переступила, при этом ее длинные гладкие бедра слегка подрагивали. Тут мне и предстало зрелище, которого я так вожделел. Я перевел взгляд выше, на ее лицо, но оно тут же скрылось в складках платья, которое Инга торопилась снять, и перед моим взором возникла ее грудь. Инга встряхнула блестящими черными волосами, как птица, расправляющая перья на крыльях. Она сбросила платье на пол и теперь стояла передо мной обнаженная. На ней оставались только чулки, пояс и туфли.