- Бок? Я в это не поверю. Этот парень не из тех, кто закладывает своих друзей.
- И тем не менее, должен вас заверить, это так. Я не хочу сказать, что он назвал нам адрес, по которому следует искать Мучмана, но перед смертью он навел нас на след.
- Вы его пытали?
- Да. Он сообщил нам, что Мучман как-то сказал ему, что если он окажется в безвыходном положении, то попытается укрыться в тюрьме или концлагере. Понятно, что теперь, когда за ним охотится целая банда гангстеров, не говоря уже о Гестапо, его положение можно действительно считать безвыходным.
- Прием старый как мир, - пояснил Зост. - Для того чтобы избежать ареста за одно преступление, вы садитесь в тюрьму по другому поводу.
- Мы полагаем, что Мучман был арестован и отправлен в Дахау через три дня после смерти Пауля Пфарра. - Гейдрих был явно доволен собой. - Он буквально напросился на этот арест. Его поймали на месте преступления, когда он писал лозунги КПГ на стене отделения Крипо в Нойкельне.
- Концлагерь для коци - не такое уж суровое наказание, - усмехнулся Зост. - Не то что для евреев и педиков. Через пару лет его, вероятно, выпустят на свободу.
Я позволил себе усомниться:
- Не понимаю, почему бы вам не обратиться к коменданту лагеря и не допросить Мучмана? Какого черта я вам нужен?
Гейдрих скрестил руки на груди и покачал ногой, носком сапога почти касаясь моего колена.
- Для того чтобы дать коменданту Дахау такое задание, нужно будет заручиться согласием Гиммлера, а нам бы хотелось избежать осложнений. Вы знаете, рейхсфюрер - большой идеалист. Он, разумеется, посчитает своим долгом использовать эти документы, чтобы наказать людей, которые, как он полагает, виновны перед рейхом.
Я вспомнил о письме Гиммлера Паулю Пфарру, которое Марлен Зам показала мне на олимпийском стадионе, и кивнул в знак согласия.
- Что же касается меня, то я прагматик и предпочел бы использовать эти документы только там и только в том случае, когда и где это мне потребуется.
- Иными словами, вы тоже не исключаете шантаж как метод работы. Я прав?
- Вы меня видите насквозь, господин Гюнтер. - Гейдрих пытался расположить меня. - Но вам надо понять, что эта операция должна быть проведена в тайне. В строжайшей тайне. Вы не имеете права ни при каких обстоятельствах сообщать кому-либо о нашем разговоре.
- Но неужели среди эсэсовцев в Дахау нет человека, которому вы доверяете?
- Конечно, такой человек есть, но как вы себе это представляете? Чтобы он строевым шагом подошел к Мучману и выяснил, где тот прячет бумаги? Будьте же благоразумны, господин Гюнтер.
- Итак, вы хотите, чтобы я отыскал Мучмана и подружился с ним.
- Именно этого я и хочу. Чтобы вы завоевали его доверие. Узнали, где он скрывает эти бумаги. И когда вы все это проделаете, вы откроетесь моему человеку.
- А как я узнаю Мучмана?
- Единственное его изображение, которое у нас есть, - это фотография, сделанная в тюрьме. - Зост протянул мне снимок. Я внимательно изучил его. Мучмана снимали три года назад. Голова, как видите, обрита наголо, так что не знаю, поможет ли вам это фото. Не говоря уже о том, что он наверняка похудел. Лагерь, знаете, сильно меняет людей. Но есть при этом деталь, которая должна вам помочь: у него на правом запястье есть узел, который очень трудно удалить.
- Зацепиться почти не за что. - Я вернул фотографию. - Боюсь, что мне придется отказаться от этой почетной миссии.
- Вы не откажетесь, - бодро заявил Гейдрих. - Мы отправим вас в Дахау в любом случае. Но если мы с вами не придем сейчас к согласию, вы там и останетесь. Если вы примете мои условия, вы оттуда вернетесь. Я уж не говорю о том, что и деньги свои получите обратно.
- Я вижу, у меня нет выбора.
- Вы становитесь реалистом. - Гейдрих дружески улыбнулся. - Выбора у вас действительно нет. Если бы у вас был выбор, вы бы отказались. Любой отказался бы. Именно поэтому я не могу послать туда кого-либо из моих людей. И еще потому, что важно сохранить все в тайне. Что ни говорите, господин Гюнтер, вы, как бывший полицейский, на эту роль подходите идеально. Вы не имеете права проиграть, вас устроит только выигрыш. А выиграете вы или проиграете, будет зависеть только от вас.
- У меня были предложения и более выгодные.
- Вам, кажется, пора забывать о том, что у вас было, и о том, кем были вы, - быстро проговорил Зост. - По новым документам вы - Вилли Краузе. Вот ваши бумаги.
Он протянул мне удостоверение личности, в которое была вклеена старая фотография из моего личного дела, хранившегося с тех времен, когда я работал в полиции.
- Есть еще одно обстоятельство, о котором необходимо упомянуть. Я очень сожалею, но для того, чтобы все выглядело правдоподобно, нам придется несколько изменить вашу внешность. Вы должны быть похожи на человека, которого арестовали и допрашивали в Гестапо. В "Колумбия-Хаус" не бывает новичков без синяков и кровоподтеков. Мои люди внизу приведут вас в надлежащий вид. Для вашей собственной безопасности, как вы понимаете.
- Вы очень предусмотрительны.
- В "Колумбия-Хаус" вас продержат неделю, а потом отправят в Дахау. Гейдрих встал. - Разрешите пожелать вам удачи.
Я тоже встал и при этом успел подтянуть брюки.
- Помните, это операция, которую проводит Гестапо. Повторяю: вы не имеете права никому о ней сообщать.
Гейдрих повернулся и нажал кнопку, чтобы вызвать охранников.
- Скажите мне, - я, кажется, выбрал правильный момент для своего обращения, - что произошло с Сиксом, Хелферихом и со всеми остальными?
- Нет необходимости скрывать от вас, что господин Сикс находится под домашним арестом. Ему пока еще не предъявлено обвинение. Он в таком состоянии после всех событий, связанных с дочерью, что практически не способен отвечать на вопросы. Действительно, трагедия. Господин Хауптхэндлер, к сожалению, скончался позавчера в больнице - он так и не пришел в сознание. Что касается преступника, известного как Красный Дитер, то сегодня в шесть утра он был обезглавлен в тюрьме на озере Плетцен. А вся его банда отправлена в Заксенхаузен. - Он смотрел на меня, не скрывая своей озабоченности. - Сомневаюсь, чтобы господин Сикс понес какое-либо наказание. Он слишком нужен Германии. Так что, как видите, из всех действующих лиц этой драмы вы единственный, кто остается в игре. Нужно только дождаться финала и посмотреть, насколько удачно вы завершите это дело. Не стану скрывать, я рассчитываю на ваше профессиональное честолюбие. Тем более когда цена ставки - ваша собственная жизнь.