Глава третья
Пф–ф–хлоп! Бах!
На мешке с землёй, почти в центре нарисованной углём мишени возникло ярко–синее пятно, окружённое мелкими брызгами.
Пф–ф–хлоп! Бах!
Второй шарик с краской задел угол мешка и разбрызгался красным веером — так в натуралистических боевиках принято изображать последствие попадания пули в голову.
Пф–ф–хлоп! Бах!
И третья красная блямба украсила мешок — почти что поверх второй.
— Что ж, весьма недурно, штабс–капитан. — заметил барон. — А скажите на милость, удар, наверное, достаточно болезненный?
Нессельроде усмехнулся.
— Ну мы же не с детишками в пятнашки играть собрались, барон. — ответил он. — Солдату хорошая плюха только на пользу пойдёт — заодно и научится чтобы лишний раз голову под пулю подставлять — тоже полезный навык.
— Но ведь можно, наверное, как–то защитить стрелков? — поинтересовался Фефёлов. Он с интересом вертел в руках «краскомётное ружьё». — Ну, скажем, нечто вроде фехтовального колета. Да и маска как мне кажется, не помещает — ваш красящий снаряд, попав в физиономию, может и глаз вышибить.
— Излишне. — отрезал штабс–капитан. — Этим мы только изнежим солдат. Вполне достаточно, как я указал в моём «Практическом руководстве по организации занятий с краскометами» Указания нижним чинам стрелять только в нижнюю часть тела. Ну и, разумеется, следует одевать солдат в особые балахоны из мешковины — дабы не замарать краской казённую форму. Мешковину же потом отмачивать, отстирывать и использовать по новой. Защитные очки я полагаю необходимыми только для надзирающих за занятиями офицеров.
— Все–то мы о казённом имуществе печёмся. — отозвался барон. Нет, чтобы о людях… Да и какой болван, скажите на милость, во время боя будет думать о том, чтобы занизить прицел? Вы же сами говорили — диковина сия предназначена для обучения стрельбе при столкновении с противником на небольшой дистанции — например, во время боя в городе или захваченной крепости, так?
— Верно. — подтвердил Нессельроде. — Француз Гюстав Реклю как раз и разработал своё краскомётное ружьё по заказу капитана зуавов Дюруа. Тому как раз предстояло обучать своих людей действовать против алжирских мятежников в небольших деревнях и городках, где на первый план выходит не столько слаженность при стрельбе всего подразделения, сколько умение отдельного бойца. В итоге, ударный отряд четырнадцатого линейного полка, которым и командовал Дюруа, блестяще показал себя в Алжирской кампании 1879–го года в Оране и потерял в боях в Оране и Сиди—Брахиме только двух солдат ранеными.
— Вот видите, капитан! — кивнул Фефёлов. — Выходит, зуавов учили действовать отнюдь не в атаке цепями, как вы предлагаете, а в перестрелке на местности с массой искусственных укрытий — например, домов. А как вы будете действовать в таких условиях? Правильно — высунулся из–за укрытия, стрельнул — и обратно. Какая уж тут стрельба в нижнюю часть тела…
— Ну не знаю, не знаю, господа… — покачал головой Нессельроде. — Возможно, вы в чём–то и правы. Но увы, в нашей армии сию диковину похоже, всё равно оценить некому. Как ни старался Владимир Михайлович [13]внедрить обучение с краскомётами, поддержки эта затея так и не нашла. Только вот я да Арсеньев с Толстым и увлеклись. Остальные, увы, мыслят до сих пор в категории «пуля–дура, штык–молодец» и совершенно не желают замечать прогресса военной техники. Неповоротливость наша российская…
При этих словах Корф иронично переглянулся со своим спутником — молодым человеком, тем самым, памятным офицерам батальона по недавней демонстрации приёмов рукопашного боя.
— Скажите, капитан, — обратился барон к Нессельроде. — А генерал Драгомиров приглашал каких–то специалистов из Франции, для обучения солдат владению этими…
— Маркерами. — добавил его спутник.
— Простите, как вы сказали, юноша? — переспросил Фефёлов.
— Ну, маркер — ствол пейнт… красящий. — ответил молодой человек. — Прикольная конструкция, пневматика. Только вот заряжать хлопотно — много дольше чем обычную винтовку.
— Да. Ответил штабс–капитан. — это модель два–семьдесят шесть, то есть двуствольная, семьдесят шестого года. Заряжается с казённой части вот так… — и Нессельроде, завладев ружьем, ловко переломил его и вложил в стволы два латексных шарика с краской. Потом клацнул стволами, запирая ружьё — и с натугой взвёл рычаг газового механизма.
— Дальность стрельбы — всего 35–40 шагов. Собственно, это и стало главной причиной отказа от этого метода у нас, в России — слишком малая дальность стрельбы.
— Ну и зря. — отозвался Ромка. — При зачистке больше и не надо. Скорострельность, правда, аховая, но всё же два ствола — неплохо…
— При чем? — не понял подполковник. — Боюсь… э–э–э…Роман кажется? — Боюсь, Роман, я не вполне понимаю ваши термины…
— Ну, зачистка. — пояснил Ромка. — Это когда штурмовая группа входит в аул и чистит его от снайперов и гранатомётчиков. —
— В аул? Это вы о войне на Кавказе говорите, я правильно понимаю? А что такое….
— Мой молодой друг пользуется несколько непривычными нам терминами. — поспешил вмещаться барон. — Видите ли он обучался военному делу на… в общем, довольно далеко отсюда. Если вкратце, то Роман говорит о действиях небольших ударных отрядов, на манер казачьих пластунов или башибузуков, которые умеют воевать в отрыве от крупных подразделений — как раз в таких условиях, как эти самые зуавы, о которых вы, капитан, только что рассказывали.
— Ну да. — согласился Ромка. — Я к тому, что господин полковник всё правильно сказал — в застройке стреляешь из–за углов, из оконных проёмов. Только так: ствол высунул на секунду, шмальнул — и всё. Так что, если куда шар и прилетит, то в чан… в голову, то есть. — поправился он. — Значит, очки точно, нужны. И маска тоже.
— Так вас, значит, тоже обучали пользоваться такими вот краскомётными ружьями? — спросил Ромку Нессельроде. — Любопытно, крайне любопытно! А не могли бы вы рассказать…
— Вот что, господа. — барон решительно пресек становящийся опасным разговор. — Давайте поступим так. Капитан, сколько ружей для краски вы привезли в Москву?
— Ротмистр Арсеньев и капитан лейб–гвардии Финляндского Толстой доставили в Россию четыре набора снаряжения. В 1882–м году мы вместе с этими господами и французом, капитаном Анри Элиаром, которого откомандировал к нам сам Дюруа, продемонстрировали новинку в Царскосельских лагерях, на показательных занятиях. В дальнейшем, выписали за свой счёт из Франции ещё полсотни ружей с материалом для красящих шариков — но доставили в Россию только тридцать штук. Из них семнадцать я и привёз с собой, в Москву.
Материал, говорите? А из чего их делают? — поинтересовался барон.
Сам шарик — из латекса, это такая тонкая плёнка из каучука. А синяя краска — медный купорос.
— Вот, значит, как… — протянул Корф. — Впрочем, купорос, так купорос, какая разница… полковник, вы сможете устроить так, чтобы для этих ружей было изготовлено достаточное количество зарядов?
— Если капитан продемонстрирует как это надо делать — конечно. — ответил Фефёлов. — Толковые люди в батальоне всегда найдутся.
— Да, и дайте команду соорудить для всех защитные маски и балахоны. — добавил Корф. — Давайте всё же, не пренебрегать мерами предосторожности. Купорос — штука для глаз вряд ли полезная…
— Так значит, хотите устроить манёвры, барон? — спросил Нессельроде.
— А разве вы не для этого приехали сюда? Вот и проведем — а заодно, предлагаю пари, господа.
— Пари? И какого же рода, позвольте поинтересоваться?.
— Чрезвычайно просто, господа. — ответил Корф. — Наш друг капитан обучает всех желающих офицеров батальона управляться с краскомётами… всего их семнадцать, кажется? Недостающих кликнете среди унтеров и нижних чинов, думаю с этим сложностей не будет. А как будете готовы — недели вам, думаю, достаточно? — устроим манёвры. Вы все, под командованием капитана Нессельроде — против меня и троих–четверых моих друзей. Проигравшая сторона устраивает ужин для победителей у Тестова. Нижним чинам и унтерам — от меня лично по пять целковых при любом исходе пари. Идёт?
13
Михаи́л Ива́нович Драгоми́ров генерал от инфантерии, крупный военный теоретик. Ярый сторонник передовых методов подготовки солдат, в том числе — разнообразных военных игр.