— Так откуда они, да и ты, знать могут, что это был я?! — крикнул я, чтобы ещё его припугнуть.
— Простите, Матвей Михайлович, — скуксил лицо, почти заплакав, Экин, — я с одной бабой мучу, был у неё после работы и рассказал ей, что встретил человека, который мне бровь порезал и велел жить честно… А она, дура, видимо, кому-то ещё растрепала, брату, может, или не знаю кому, так до тех и дошло.
— То есть, получается, ты рассказал, кто я такой, и теперь меня хотят убить, я правильно всё понял? — спросил я.
— Виноват, Ваше благородие, Матвей Михайлович, пощадите, — запричитал он. — Я же потому и пришёл, чтобы предупредить…
— Так откуда известно, что парень в маске и я — один и тот же человек? — спросил я. — Ты вообще знаешь, что там произошло?
— Якобы они вас побили, а вы одного из них в окно выкинули, — ответил Экин. — Только я помню, как вы с нами тогда разделались и не верю. Вы, наверное, их просто задержать пытались, не покалечив, поэтому они живы остались, да?
— Что-то вроде того, ага, — соврал я, чтобы не объяснять ему о том, что у меня обычно нет Яра и не было тогда, когда я налетел на бандитов в квартире. И что, когда я с ними разделался, это был редкий случай для меня случай наполненного резервуара.
— Я не знаю, откуда им это известно, — продолжил Экин, — может быть и неизвестно с точностью. Но зато известно, кто убил Фануччи и по чьей вине произошёл полицейский рейд.
— Так ведь этот рейд открыл для них карьерные, так сказать, возможности, — удивился я. — Благодарить должны, цветы слать.
Экин молчал, осмысляя сказанное. Было видно, что он не понял то, что я сказал. Что ж, бандиты редко бывают умными. Видимо, по его логике, раз убил авторитета района, значит, нужно за него мстить, даже если смерть этого авторитета всем на руку. Или может быть, тот, кто отомстит за погибшего Фануччи, поднимет свой собственный криминальный статус?
— Скажи, Экин, — спросил я, чтобы не терять время, — кто хочет меня убить? Чья именно это идея?
— Шавика идея, — моментально ответил он, — парня зовут Шавик, это тот, у кого Яр есть.
— И каково политическое положение этого Шавика на данный момент? — спросил я.
Экин вытаращился на меня, всем своим видом показывая, что с удовольствием ответит на мой вопрос, если я только задам его в более понятной для Экина формулировке.
А пока Матвей подбирает более простые слова, чтобы задать Экину вопрос, подпишитесь, милый читатель, на мою страницу в ВК: https://vk.com/stewardmartynov
Или поставьте лайк или напишите комментарий, если уже подписаны.
Вам это стоит так мало, а пользы для распространения моего творчества принесёт много. Спасибо!
— Много кто признаёт авторитет Шавика? — задал я вопрос по-другому. — Каковы его шансы захватить власть на этой… как ты говоришь… Пиратке?
— Шансы есть, если он вас убьёт, — ответил Экин. — Четыре из пяти человек, которые были в той квартире, сейчас ещё под стражей. А тот, кого вы из окна выбросили, сейчас в больнице и потом тоже под суд пойдёт.
— О, он выжил? — я даже обрадовался. Зачем зря брать на душу грех убийства. Может быть, этот человек теперь посмотрит на жизнь иначе, лежа на больничной койке. — Надо записать его данные, может быть помогу ему с работой, когда он снова выйдет на свободу.
— Он, Матвей Михайлович, уже не выйдет, — вздохнул Экин, — на него трёх баранов грузят, так что, в лучшем случае, каторга. А то и вообще смертная казнь.
— Каких баранов? Почему за них грозит каторга? — не понял я.
Экин бросил на меня взгляд, выражающий удивления тому, что я не понимаю очевидных вещей.
— Каторга, потому что бараны холодные… — начал он.
— Повар он, что ли?..
— А холодные они, потому что мёртвые. Баран это мертвец. Ну или сильно пострадавший, — закончил Экин.
— Ну и ладно, Бог ему в помощь, — потряс головой я, стараясь избавиться от отвратительного ощущения, которое у меня вызывал криминальный жаргон, и вернул разговор в изначальное русло: — А Шавику почему нужно меня убить?
— Потому что, во-первых, по вашей вине он потерял пятерых человек, которые много что решали при разборках, — ответил курьер, — из-за этого он теперь не может задавить всех своих противников силой, значит…
— Значит, нужно заслужить авторитет другим способом, — закончил за него я. — А во-вторых?