— Да. А, во-вторых, если он отомстит за смерть Фануччи, то сможет утверждать, что он топит на районе не только за себя, а за всех, кто там живёт, — сказал Экин. — И будет говорить: «смотрите, я же даже за Фануччи отомстил, княжича не побоялся!»
— А почему это он, кстати, не боится последствий за убийство княжича? — поинтересовался я.
— Он ничего не боится, — просто ответил Экин. — Для него главное — власть. Ну и деньги.
— Но власть важнее? — уточнил я.
Экин помолчал, размышляя.
— Да, власть важнее, — твёрдо ответил он наконец. — Он думает, что он умнее всех, что сможет соскочить, даже если всех будут принимать за убийство внука князя.
Нужно сказать, что уличный жаргон Экина я понимал с трудом, иногда угадывая значения слов только по контексту. Но в целом картина была мне понятна: эго-маньяк Шавик, используя все доступные ему ресурсы, старается подмять под себя криминальный мир района Пиратского. Поскольку он потерял пятерых бойцов, он частично потерял и преимущество в силе. Значит, ему нужно подкреплять авторитет другим способом. Если для этого нужно убить юного стюарда Мартынова, то есть меня, то так тому и быть.
Я прекрасно понимал принцип мышления такого человека, как Шавик. Власть, самоутверждение через подчинение других, для таких людей важнее, чем личная безопасность. Цель — захват власти — оправдывает и средства, и риски. Иногда мне даже казалось, что такие люди считают себя бессмертными. Мол, умирают только всякие дураки, а я умный: вовремя подсуечусь и смерть обману. Такой характер — не редкость среди аристократов.
— И много у него людей сейчас? — спросил я.
— Человек десять, — ответил Экин. — Они сомневаются в нём, и каждого из них он не может запугать Яром, если они все выступят против него одновременно. Он это понимает, поэтому ему срочно нужно что-то, чтобы заставить их впрягаться за него. Шавик смог убедить их, что вас нужно убить, что это поднимет авторитет не только его, но и всей их компании.
— Они сейчас на Пиратского? — спросил я.
— Нет, у них есть точка сбора в районе гаражей за городом. Там гаражи для лодок со спуском к воде, а на вторых этажах комнатки, как навроде дачи.
Я наконец перестал держать Экина Яром. Нужно было подумать, что делать. Позвонить в полицию — означало рассказать о своём участие в смерти усача Фануччи, его подельников, из которых выжил только Экин, и, просто-напросто раскрыть то, что у меня есть Яр. А значит, снова встал бы вопрос о смерти княжича Гуриели, а возможно и смерти самого князя Гуриели.
С другой стороны, мне нужно избегать скандалов и вообще сидеть дома. Если Шавик его команда явятся ко мне домой с намерением меня убить, то мы с Тарасом и моим новым карабином устроим им тут такой тарарам, что опять же без полиции не обойдёшься. И тогда опять встанут все перечисленные мной ранее вопросы.
Получалось, что нужно отправляться к бандитам самому и решать вопрос на месте. В гаражах и шума никто не заметит… Смогу ли я обезвредить примерно десять человек, один из которых, неизвестно в какой степени, владеет Яром? Голова отказывалась так быстро соображать…
— Матвей Михайлович, — перебил ход моих мыслей Экин, — у нас мало времени, нам нужно прямо сейчас что-то решать!
— «Нам?» — удивился я. — Почему «нам»?
— Раз уж я решил жить честно, то и вам должен помочь, — ответил Экин. — Вы мне новую жизнь дали, Матвей Михайлович.
Этого я не ожидал от бывшего бандита, ныне курьера, Экина.
— Тарас! — позвал я.
— Не задай вопросов, времени мало, — сказал я, когда на лестнице показался щурящийся от света дядька, которого мой окрик вырвал из дремоты. — Нужно будет тебе, мне и вот этому молодому человеку по имени Экин, сейчас отправиться и перебить примерно десять человек бандитов с улицы Пиратского.
— Интересно, барин, — присвистнул Тарас, — так я может лучше один тогда отправлюсь, тогда у меня и то больше шансов будет, чем если я ещё с вами двумя буду нянчиться…
Я строго посмотрел на него.
— Матвей Михайлович, простите дурака старого, — потупился он. — Надо, значит, надо. Только не нравится мне всё это. Надо бы вашему батюшке сказать.
— Нет, Тарас, — возразил я. — Никому ничего говорить нельзя.
— А ежели с вами случиться чего? — ответил дядька. — Матвей Михайлович, ну как мы втроём десять человек одолеем? Экин этот ваш, у него Яр-то хоть есть?
— Нет, — ответил тот.
— Экин, подожди на улице, — сказал я курьеру.
Когда Экин вышел я тихо сказал дядьке:
— Тарас, сейчас ничего не говори, просто наблюдай.