— Звали, барин? — зашёл в комнату тот и тут же возмутился: — Матвей Михайлович, это что же такое? Я вам завтрак нормальный приготовил, а вы тут всухомятку жуёте! Разве так можно?
Возразить на это было нечего.
— Ты прав, Тарас! — покорился я. — Неси свой завтрак!
Тарас отправился вниз.
— Но капиколу тоже оставь! — проявил я всё же и хозяйскую волю.
Через пять минут я сидел за столом и раздумывал о том, стоит ли рассказывать Тарасу о том, что у меня периодически появляется Яр или нет. Я решил прощупать почву.
— Тарас, — обратился я к дядьке, которого обычно во время еды отпускал, чтобы не заставлять зря стоять его у меня за спиной, — присядь.
Тарас с облегчением сел. Стоять во время трапезы хозяев или, скажем, на приёмах, когда мы ещё жили в поместье, он не любил и не умел, постоянно переваливаясь с одной ноги на другую, теребя пальцами штанину или и вовсе ковыряя стену.
— Вот, смотри, Тарас, у тебя же есть Яр, — начал я.
Тарас кивнул и со скрываемой жалостью посмотрел на меня, которого всю жизнь знал пустышкой.
— Он тебе достался от кого-то из моих предков, верно? — продолжал я.
— Точно так, барин, — снова кивнул Тарас.
«Ну допустим, всё-таки не точно», — подумал я.
— И, соответственно, ты пользуешься популярностью у прислуги женского пола во всех домах? — спросил я.
Тарас крякнул.
— Есть такое, врать не буду, Матвей Михайлович, — подтвердил он.
— Смотри, Тарас, а что, если такая прислуга от тебя забеременеет? — спросил я. — Этому ребёнку тоже передастся какая-то часть Яра?
— Пожалуй, что и передастся, — подумав, ответил Тарас, — а только…
— Погоди, — подняв руку, остановил его я, — а давай представим, что такая прислуга женского пола, тоже имеет кого-то благородного в предках, то есть, у неё есть немного Яры.
Тарас молча слушал.
Я развил мысль:
— Тогда, если она забеременеет, то вашему ребёнку передастся часть Яра от тебя и часть Яры от матери, так?
— Такое барин никак невозможно, потому как такие дворовые люди, у кого есть Яр или Яра, мы завсегда у хозяев на особом контроле, и такое нам настрого запрещено, как вы говорите. — Тарас замахал руками. — То есть, нельзя чтобы девка, если сказать, с Ярой, чтобы с мужиком, у которого Яр есть, если он из незнатных, путалась! Никак невозможно!
— Отчего же? — спросил я.
— Так ведь, эдак вся прислуга, у кого Яр или Яра есть, начнёт только с такими же размножаться, с позволения сказать. Эдак новая прислуга с Яром нарождаться будет, и оттого смущение в обществе возникнет, господам беспокойство, — разволновался Тарас. — Мне с обычными бабами это сколько угодно разрешается, и девкам, у кого Яра есть, с обычными мужиками, это сколько угодно тоже, правда они сами не захотят.
Эта информация требовала обдумывания. Напрямую она к моему положению не относилась, разве что, тьфу-тьфу, Лена от меня забеременеет. Но эта информация касалась необычных ситуаций, связанных с передачей силы потомству. А моя ситуация — ох, какая необычная.
— Хорошо, Тарас, спасибо, — сказал я, — можешь идти.
Когда он вышел, я потянулся за «ладошкой» и позвонил старому князю Юрию Мартынову, моему деду.
— Говори, Матвей, — услышал я его густой властный голос.
— Такой вопрос, Ваше Сиятельство. Я тут у Тараса спросил, что будет, если от него забеременеет прислуга, которой Яра по наследству досталась, он толком ничего не объяснил, кроме того, что подобное запрещено.
— Так и есть, Матвей, дальше что? — дед, когда было нужно, мог рассыпаться в комплиментах и плести сложные витиеватые фразы, необходимые для соблюдения формальностей и этикета, но по своему характеру, как и большинство влиятельных и занятых людей, он предпочитал короткие, конкретные вопросы и ответы.
— Хочу поподробнее узнать эту тему, — сказал я, — ведь такой гипотетический ребёнок будет, по сути, иметь дворянскую кровь с двух сторон, а это значит…
— Понял твой вопрос, Матвей, вечером увидимся, обсудим, — резко ответил князь Мартынов и отключился.
Что ж, вечером, так вечером. Я оделся в шорты и майку, намазался солнцезащитным кремом, взял небольшой рюкзак, куда бросил панаму, солнцезащитные очки и бутылку воды.
— Тарас, я на прогулку, — крикнул я, спускаясь по лестнице. На улице я положил свой рюкзак в багажник, находящийся под сиденьем скутера, надел шлем с тонированным забралом и поехал, куда глаза глядят.
Я любил кататься по Константинополю, изучая его закоулки. Вот и тогда, я приехал в какой-то малоизученный район, припарковал скутер и, взяв рюкзак, отправился исследовать новые территории. Мы, русские, по натуре, народ-исследователь, оттого так велика, богата и прекрасна наша Российская Империя, оттого есть у нас и Дарданеллы, и Берингов пролив.