Погружённый в эти мысли, я пил кофе, к которому я пристрастился здесь и который Тарас варит по Константинопольскому рецепту. Как вдруг новая идея посетила мою голову. Я подошёл к лестнице на первый этаж и крикнул вниз:
— Тарас, брось мою доску в пикап: поеду на море!
— Щас, Матвей Михайлович, сразу плавки захвачу! — послышался ответ дядьки.
— Нет, я хочу поехать один! — снова крикнул я.
Через несколько минут я уже спускался к производимому в Сибири пикапу. В такую жару сибирская свежесть его прекрасного кондиционера была как раз кстати. Моя калифорнийская доска с изображением солнца уже ждала меня в кузове.
Усевшись за руль, я подстроил машину под себя после Тараса, который был ниже меня ростом. Путь мой лежал в укромное место за городом, которое я заприметил ещё давно.
Через полтора часа я был на месте. Потраченного на дорогу времени было жалко, но, раз я решил скрывать свой внезапно вернувшийся Яр, нужно было использовать его вдали от лишних глаз.
Глава 3
Я решил попробовать один приём из сёрфинга, который доступен только тем, кто владеет Яром или Ярой, если это девушка. Технику выполнения я, как интересующийся темой, в теории знал, поэтому оставалось только подключить резервуар.
Волны были небольшими, но под мою задачу подходили. Поначалу у меня ничего не получалось, но в какой-то момент я почувствовал некий внутренний баланс и исполнил приём почти в совершенстве!
От радости, я позабыл о планах полетать ночью и катался несколько часов, опомнившись только тогда, когда израсходовал весь свой Яр. Я понимал, что он скорее всего не вернётся. Но моё мнение было таково, что нет никакого смысла всю оставшуюся жизнь беречь половинку резервуара, которую нормальный человек восстанавливает за сутки. Лучше уж с удовольствием её потратить.
На обратном пути я поразмыслил над тем, нужно ли рассказывать отцу о том, что произошло с Гуриели и о том, что ко мне возвращался Яр, в частности. Для меня это означало конец спокойной жизни, таскание по обследованиям и, возможно, новые угрозы моей безопасности с целью вызвать во мне ещё один прилив Яра.
Учтя эти факторы, я сделал вывод, что отцу звонить не буду, а буду молчать до последнего. Дальнейшие события показали, что это было верным решением.
Когда я приехал домой, меня встретил взволнованный Тарас. Он вырос в доме моего отца, Михаила Мартынова, а потому побаивался его по старой памяти. Перед самим же князем Юрием Мартыновым, моим дедом, он просто впадал в транс, как мышь перед удавом.
На самом деле, змеи не гипнотизируют свою добычу, но эта расхожая фраза хорошо иллюстрирует отношение Тараса к моим отцу и деду. Причём, оба они к прислуге всегда относились хорошо, дело было, вероятно, в самой ауре их властности и силы.
— Матвей Михайлович, батюшка ваш здесь. Наверху ждут, — прошептал он.
Я кивнул и отправился по лестнице наверх.
Это было нетипично для моего отца, вечно занятого то политикой, то деловыми переговорами, связанными с принадлежащими нам предприятиями, а чаще всего всем вместе.
— Здравствуй, отец, — сказал я, входя в комнату.
— И ты здравствуй, Матвей, — ответил отец. В комнате он был один. — У нас мало времени, присядь.
Я сел.
— Ты знаешь о том, что вчера, во время твоей смены во дворце, утонул княжич Гуриели? — не то спросил, не то сказал Михаил Мартынов.
— Я видел в новостях, — кивнул я.
— Сейчас люди Его Императорского Величества опрашивают всех, кто там был. Неофициально, разумеется, — сказал отец, — ты знаешь, что-нибудь об этом?
— Нет, — ответил я.
— Не смей мне лгать! — хлопнул по столу отец. — На камерах видно, как ты входишь в ту же комнату, где были Гуриели и эта…
Он замолчал на секунду, вспоминая.
— Фрейлина Аматуни!
Я молчал.
— Мы сейчас поедем к князю Мартынову, там будет человек императора, тебе придётся отвечать на его вопросы. Ты понимаешь это? — спросил отец. — Только влияние твоего деда, и то, что ты Мартынов, позволяет нам неофициально беседовать с этим человеком, а не тратить десятки тысяч рублей на адвокатов, чтобы отмазать тебя от тюрьмы где-нибудь под Новониколаевском.
— Как будто вы не рады были бы избавиться от меня таким образом, — не удержался я от ядовитого замечания.