— Почти все эти книги Жан-Пьер получил в награду за успехи, — пояснил господин Бордас. — Все награды в классе всегда получает он.
Гийу погладил ладонью корешок каждой книги.
— Выбирай что хочешь.
— Ой! «Таинственный остров». Вы читали? — спросил Гийу, вскинув на учителя заблестевшие глаза.
— В твои годы читал, — ответил учитель. — Но, по правде сказать, позабыл. Кажется, это что-то вроде «Робинзона»?
— Нет, это лучше «Робинзона»! — с жаром воскликнул Гийу.
— А чем же лучше?
Но при этом вопросе, поставленном в упор, мальчик снова ушел в себя. Взгляд у него стал опять отсутствующий, почти тупой.
— А я думал, это продолжение, — сказал, помолчав, господин Бордас.
— Да, сначала нужно прочитать «80 000 лье под водой» и «Дети капитана Гранта». Я не читал «80 000 лье под водой»… Но, знаете, все равно понять можно. Только я пропускаю те страницы, где Сайрес Смит изготовляет динамит.
— А там, в «Таинственном острове», был какой-то человек, которого нашли спутники инженера на соседнем острове, или не было?
— Был, был, Айртон. Значит, вы помните? Как хорошо ему Сайрес Смит сказал: «Ты плачешь — значит, ты человек».
Не глядя на мальчика, господин Бордас снял с полки толстую книгу в красном переплете и подал ее Гийу.
— Ну-ка найди это место. По-моему, там была еще картинка.
— Это конец пятнадцатой главы, — пояснил Гийу.
— А знаешь что, прочти мне эту страницу, я послушаю, словно я маленький.
Господин Бордас зажег керосиновую лампу и усадил Гийу у стола, который Жан-Пьер залил в свое время чернилами. Мальчик начал читать прерывающимся голосом. Сначала учитель различал только отдельные слова. Он нарочно сел в сторонке, в тени, и почти не дышал, словно боясь вспугнуть дикую птичку. Но через несколько минут голос Гийу окреп. Очевидно, он забыл, что его слушают.
— Дойдя до того места, где подымались первые мощные деревья леса, листья которых слегка колыхались от ветра, незнакомец с наслаждением вдохнул резкий запах, пронизывающий воздух, и глубокий вздох вырвался из его груди. Колонисты стояли сзади, готовые схватить незнакомца при первой попытке к бегству. И действительно, бедняга чуть было не бросился в ручей, отделявший его от леса; ноги его на мгновение напряглись, как пружины… Но он тут же сделал шаг назад и опустился на землю. Слезы покатились из его глаз. «О, ты плачешь, — воскликнул Сайрес Смит, — значит, ты снова стал человеком!»
— Как это прекрасно! — сказал господин Бордас. — Теперь я припоминаю… Кажется, на их остров напали пираты.
— Да, напали. Айртон первый заметил черный парус… Хотите, я вам прочту?
Учитель отодвинул стул еще дальше. Он мог бы, он должен был бы удивляться, слушая выразительное чтение мальчика, который слыл чуть ли не кретином. Он мог бы, он должен был бы радоваться этой новой задаче, которую взял на себя, радоваться, что в его власти спасти это маленькое, трепещущее существо. Но он внимал не столько голосу ребенка, сколько сумятице собственных мыслей. Он, сорокалетний мужчина в расцвете сил, полный желаний и мыслей, осужден навеки прозябать здесь, в этой школе, притулившейся на краю безлюдной дороги. Он все понимает, он правильно рассуждает обо всем, что напечатано в журнале, сладкий запах которого — типографской краски и клея — он вдыхал с таким наслаждением. Любая журнальная дискуссия была ему доступна и понятна, хотя здесь он мог говорить на такие темы только с одним господином Лусто. Леона, конечно, тоже могла бы понять многое, но она предпочитала оглушать себя каждодневной работой. И чем ленивее становился ее мозг, тем с большим жаром отдавалась она физической деятельности. Она гордилась тем, что вечерами, намаявшись за день, чуть не засыпает на стуле. Будучи от природы умницей, она порой жалела мужа, сознавала, что он страдает, но ведь у них есть Жан-Пьер, и он вознаградит их за все невзгоды. Она верила, что мужчина в возрасте Робера может доверить сыну свершить то, что не суждено было свершить ему самому… Она верила в это!
Робер заметил, что Гийу дочитал главу и остановился.
— Читать дальше?
— Нет, не надо, — сказал господин Бордас. — Отдохни. А ты очень хорошо читаешь. Хочешь, я дам тебе домой какую-нибудь книгу Жан-Пьера?
Мальчик живо вскочил со стула и снова стал рассматривать одну за другой книги, читая вполголоса названия.