— Что вы об этом думаете?
— Я ничего такого не помню, — Пардеро обхватил голову руками и принялся растирать виски. — Что-то давит, тяжело... Не могу больше смотреть.
— Конечно, нет! — с наигранной веселостью согласился Оллав. — Пойдемте, поднимемся ко мне в кабинет — я налью вам успокаивающей настойки, и замешательство пройдет, поверьте мне.
Возвращаясь в госпиталь коннатига, Пардеро большую часть пути просидел молча. В конце концов он спросил Колодина:
— Когда я смогу отправиться на Марун?
— Когда хотите, — машинально отозвался техник, и тут же добавил тоном человека, уговаривающего капризного ребенка: — Но зачем же торопиться? В госпитале не так уж плохо — вы могли бы отдохнуть еще несколько недель, тщательно подготовиться, составить планы на будущее...
— Я хочу узнать два имени — свое собственное и моего врага.
Колодин моргнул — он недооценил глубину переживаний пациента.
— Возможно, нет никакого врага, — с напускной важностью сказал он. — Ваше состояние может объясняться другими причинами.
Пардеро горько усмехнулся:
— Когда я прибыл на космодром в Карфонже, мои волосы были коротко обстрижены — точнее, меня кто-то наспех оболванил. Мне это обстоятельство казалось загадочным, пока я не увидел манекен руна-эйодарха. Вы заметили его прическу?
— Руны зачесывают волосы прямо назад, без пробора — так, чтобы они не закрывали уши, но спускались с затылка вдоль шеи.
— Таким образом, руна можно опознать по шевелюре?
— Ну... положим, это довольно редкая манера стричься, хотя не слишком причудливая и ни в коем случае не уникальная. Тем не менее, она достаточно необычна, чтобы способствовать удостоверению личности.
Пардеро мрачно кивнул:
— Мой враг хотел, чтобы никто не узнал во мне руна. Для этого он обрезал мне волосы, нарядил меня в идиотский костюм, посадил на звездолет и отправил скитаться по Скоплению, надеясь, что я никогда не вернусь.
— Надо полагать. И все же — казалось бы, проще было бы вас прикончить и выбросить труп в ближайшую канаву. Зачем усложнять себе жизнь?
— Как объяснил Оллав, руны убивают только на войне. В любой другой ситуации мысль об убийстве вызывает у них ужас.
Колодин исподтишка наблюдал за Пардеро, неподвижно смотревшим на плывущий внизу пейзаж. Любопытная перемена! За какие-то несколько часов из неосведомленного, растерянного, более или менее беспомощного человека Пардеро превратился в целеустремленную, собранную личность — способную, по мнению Колодина, жестко контролировать страсти, но неспособную ими не руководствоваться. Именно так, по имеющимся сведениям, вели себя руны.
— Допустим, исключительно в качестве гипотезы, что ваш враг существует, — с трудом подбирая слова, сказал Колодин. — Он вас знает, а вы его не помните, что дает ему огромное преимущество. Прибытие в Порт-Мар поставит вас в рискованное положение.
Пардеро возражение техника, казалось, почти позабавило:
— И что же? По-вашему, мне вообще не следует возвращаться? Я подготовлюсь, учитывая риск.
— Как же вы подготовитесь?
— Прежде всего как можно больше узнаю о рунах.
— Само собой, — кивнул Колодин. — Необходимые сведения можно получить в девятьсот тридцать третьем кабинете Кольца Миров. И что дальше?
— Я еще не решил.
Чувствуя, что собеседник уклоняется от прямого ответа, Колодин поджал губы:
— Законы коннатига недвусмысленны. Рунам не позволяется иметь лучевое оружие и управлять воздушным транспортом.
Пардеро ухмыльнулся:
— Пока моя личность не установлена, я еще не рун!
— Если подходить к этому вопросу формально... пожалуй, вы правы, — осторожно признал Колодин.
Через четыре с лишним недели Колодин сопровождал Пардеро на центральный космодром в Коммарисе. Они решили пройтись пешком по взлетному полю и остановились, чтобы попрощаться, у трапа «Диласского экстранюансора».
— Скорее всего, я вас больше никогда не увижу, — сказал Колодин. — Очень хотелось бы знать, чем закончатся ваши поиски истины, но на это, конечно, мало надежды.
Пардеро ответил нарочито бесстрастно:
— Благодарю вас за помощь — и за личное расположение, выходящее за рамки профессиональных обязанностей.