Марусю впихнули в палату, где на операционной кровати лежал профессор. Его тело было затянуто в металлический корсет, руки и ноги зажимались конструкциями с торчащими во все стороны спицами. На лице густая серая мазь и скобки, словно придерживающие переломанные скулы и челюсть, а во рту трубка для искусственной вентиляции легких. Тут же рядом с ним стоял Нестор, который уже держал свои руки протянутыми над телом профессора. Режиссер с камерой расположился чуть в стороне и перешел на шепот:
— Мы видим, как Нестор начал работу... Да, это работа не из легких, даже для такого человека, как
Нестор... Не будем ему мешать, будем тихо наблюдать и восхищаться... Только сначала...
Режиссер махнул рукой медсестре.
— Сначала мы сделаем снимок руки, которую восстанавливает Целитель...
К Бунину протиснулась медсестра с мобильным рентгеном, похожим на стеклянную разделочную доску. Она приложила доску к руке и нажала пальцем на кнопку. Вспышка — и на прозрачном экране высветился контрастный черно-белый снимок. Кости и правда были раздроблены. Маруся непроизвольно зажмурилась.
— Давай ее крупный план...
Режиссер передал камеру оператору, потом сделал какой-то знак ассистенту, и тот выкатил монитор с прямой трансляцией действия. Режиссер удовлетворенно кивнул. Теперь ассистент показал ему экран телефона, на котором отражалась статистика просмотров. Брови режиссера поползли вверх.
Маруся прижалась к изголовью кровати, и рядом с ней находился и профессор и Нестор. Добро и зло. Друг и Враг. От этих мыслей стало невозможно дышать. Маруся почувствовала, что ей почему-то страшно от всего происходящего. Что же будет дальше?
Профессор застонал.
Камеру перевели на него.
— Смотрите, он шевелит рукой! — громким шепотом сказал режиссер. — У него срослись кости руки!
Профессор действительно пошевелил рукой и даже попытался приподнять ее.
— Снимите гипс с руки! Позовите сюда врача и снимите гипс, — скомандовал режиссер, — мы должны это видеть!
Нестор сделал резкий взмах рукой, останавливая их.
— Похоже, мы слишком торопимся, Целитель пока не разрешает нам вмешиваться... Что ж, он прав! Проявим терпение!
Нестор опустил ладони на грудь профессора. Его пальцы были настолько напряжены, что легонько подрагивали и будто бы даже побелели. Маруся не дыша следила за происходящим. Нестор покачнулся, но тут же выпрямился вновь.
— Целитель тратит очень много сил... — зашептал в камеру режиссер, — во время каждого исцеления он словно убивает себя...
«Но уж точно не сейчас, — подумала Маруся, заметив цепочку на шее Нестора. — Теперь у него есть ящерка, и потеря сил — всего лишь розыгрыш. Трюк».
Нестор протянул руку к лицу профессора и осторожно вытащил трубку из его рта.
— Он дышит? — выкрикнул режиссер, потом ударил сам себя по губам, обернулся к камере и снова перешел на громкий шепот: — Вы это видели? Профессор Бунин может самостоятельно дышать!
Быстрыми движениями Нестор расстегнул карабины на корсете, и металлический панцирь отскочил в сторону. Камера взяла крупный план грудной клетки профессора и то, как она плавно поднялась и опустилась.
— Это не-мыс-ли-мо... — зачарованно прошептал режиссер. — Возможно, вы даже не представляете всю сложность происходящего сейчас... В теле человека более двухсот костей... у этого человека большая часть из них была раздроблена в щепки! Нестору приходится буквально по кусочкам собирать его... Сращивать каждую косточку, сухожилия, порванные мышцы, разорванные органы... Мы видим фактически сотворение человека. Это божественно!
Профессор тяжело задышал, шевеля губами. Казалось, будто он пытается говорить. Нестор нащупал ладонью его лицо и приложил палец к губам. Марусе показалось, что они переглянулись, и Бунин замолчал.
— Сделайте включение с площади перед Скли- фом, — скомандовал режиссер в рацию. — На площади установлены мониторы, и подошедшие зрители могут наблюдать происходящее здесь. Напоминаем, что мы транслируем все в реальном времени... — зашептал режиссер на камеру, протянул свою руку и показал циферблат часов.
Нестор убрал ладонь с лица профессора и дрожащими пальцами снял корректирующие скобки.
— Посмотрите, как переживает девочка! — снова громко зашептал режиссер. — Покажите нам ее... Она словно не дышит...