Вообще-то к дому был пристроен целый банный комплекс. Там была и русская баня, и сухая сауна, и джакузи на веранде с открывающейся крышей. Был там, конечно, и нормальный душ с санзулом.
Но Марусе всегда больше нравился другой душ — на улице, расположенный в окружении цветущих кустов. Почти как тропический где-нибудь на островах в дорогом отеле — нагретая солнцем вода, пахнущая хвоей и яблоками, льется с небес, словно теплый дождь.
На случай настоящего дождя, была возможность закрыть крышу, но ею почти никогда не пользовались.
Маруся пробежала по тропинке из деревянных кругляшей, бросила полотенце на скамейку, выскользнула из несвежей одежды и с наслаждением шагнула под тугие прохладные струи. Вода тонкими иголочками покалывала кожу, расслабляя и изгоняя глухое раздражение и копившуюся всю дорогу плаксивость. Маруся добрую половину дня мечтала порыдать под душем, но сейчас поймала себя на том, что уже и не надо. Вода смыла все мысли о бедах.
Как хорошо, что с Андреем они сошлись прошлым летом — и тогда были еще недостаточно близки для знакомства с родителями. Всю весну она предвкушала, как будет показывать ему любимые места своего детства, таскать за грибами, кормить земляникой, добытой у полчищ комаров в соседней роще.
Зато теперь этот дом свободен от воспоминаний о нем и можно выдохнуть, подставляя лицо солнечным зайчикам, что скачут сквозь открытую крышу, пробираясь через резные листья японского клена.
Но блаженное состояние Маруси было безжалостно прервано хриплым мужским смехом, раскатившимся по коже ледяными градинами.
Черт!
Надо же было так расслабиться!
Маруся закрыла руками грудь и отскочила к задней стенке.
Она ведь почти забыла о том, что не одна тут!
Не просто не одна — а именно с теми сводными «братьями», которые, вступив в пубертат в кошмарные двенадцать, тут же стали вести себя как… Как обычные мальчики-подростки из ада!
Например — подглядывать за ней!
Не раз и не два, загорая у бассейна на шезлонге, она ловила на себе наглые взгляды Никиты, который, не стесняясь, пялился на выступающие под тканью купальника соски или беззастенчиво прослеживал взглядом Марусины длинные ноги вплоть до самой высокой точки ее трусиков от бикини.
Ему постоянно прилетало за это то мокрым полотенцем по морде, то визгом на ухо, то жалобами матери.
Макар был хитрее — и коварнее.
Он обнаружил, что сестренку можно застать в куда более интересном виде. Например, если застукать ее заходящей в сауну, в душ или притаиться под окнами и застать момент переодевания в комнате.
Так на дверях бани появилась щеколда, запирающая ее изнутри, а на окнах комнаты — плотные занавески.
Вот про душ Маруся долго не догадывалась — кто вообще мог предположить, что если забраться на толстую ветку тополя на солидном отдалении от дома, взяв туда подзорную трубу… То отсутствие крыши у летнего душа поможет юным пиратам ознакомиться с женской анатомией весьма предметно.
Только небеса и пролетавшие мимо на юг гуси знали, как долго братцы любовались запретными видами, пока кому-то из них не пришла в голову гениальная перебраться на яблоню, растущую рядом с душем. И подзорная труба не нужна.
Вот только они забыли о своей привычке комментировать увиденное вслух…
5
В тот вечер ору, визгу и писку было столько, сколько все эти края не видели со времен Мезозойской эры. Близнецы скатились с яблони и дали деру со двора, но это их уже не могло спасти.
Маруся самозабвенно рыдала, уткнувшись в подушку в своей комнате. Бабушка близнецов, гостившая в ту пору у дочери с зятем, вопила как пароходная сирена и грозилась самолично отходить внуков крапивой по тощим задницам. Лана всплескивала руками и все время извинялась перед мрачным отцом Маруси.
До того мрачным, что струхнула и сама Маруся — ей захотелось даже предупредить братцев, чтобы пару дней переночевали в шалаше в лесу.
Вернулись они глубокой ночью, но Герман их дождался. Он сидел в беседке в компании бутылки виски и сигары, и парни, как-то сразу поняв, что дальше бегать бесполезно, прошли к нему и встали в дверях. Он молча мотнул головой в сторону бани.
Где и состоялся разговор.
Маруся вся извелась, шляясь мимо двери в баню, но подслушать так и не сумела.
Может, отец их вообще выпорол розгами? Это было интересно!
Но близнецы на следующий день ходили притихшие, хотя за завтраком на стульях не ерзали — значит, все-таки не выпорол. Это было зря.
На все расспросы отец мрачно отвечал, что это их «мужские дела».