– Тогда просто дыши. Вдыхай глубоко и думай о чем-нибудь приятном…
– Вы издеваетесь? – честно спросила Маруся.
Разноглазый не ответил. Он закрыл глаза и вдохнул так, что его ноздри раздулись. Потом задержал дыхание и медленно выдохнул воздух.
– Почувствуй сколько здесь разных ароматов, – тихо сказал разноглазый, не открывая глаз. – Расслабься и попробуй понять, что цветет в саду?
Маруся посмотрела на сад, потом на разноглазого, сделала глубокий вдох и прыгнула с балкона.
Густой кустарник с крупными розовыми цветами смягчил удар о землю. Маруся откатилась в сторону, – туда, где по ее расчетам разноглазый не мог бы ее увидеть, вскочила на ноги и побежала вдоль стены в сторону каких-то совсем уж непроглядных зарослей – ей показалось, что там они ее точно не найдут. «Непроглядные заросли» оказались плохим укрытием, ибо состояли из тонких веток причудливо переплетенных между собой плотной сеткой и сплошь покрытых мелкими листьями и колючками. Вот облом!
Маруся остановилась на углу дома, боясь выглянуть, но неожиданно из-за угла появился сам разноглазый и без предупреждения залепил Марусе сильнейшую пощечину.
– Я же сказал расслабиться, – рассерженно сказал он, – а ты кусты мять!
Он схватил ее за волосы и потащил обратно в дом.
– Я семь лет этот кустарник выращивал! – не унимался разноглазый. – Какая же ты глупая!
Маруся еле успевала передвигать ноги, так быстро шел разноглазый, и все это время она думала про профессора и про Илью, и про Носова… Почему они не спасают ее? Почему старенький китаец не помогает им найти разноглазого – ведь они должны его знать? Почему папа до сих пор не поднял тревогу или если уже поднял, то где команда спасателей? Полиция где, или кто тут у них? Где международный суд?
Разноглазый толкнул Марусю на диван и пригладил растрепавшиеся волосы.
– Ты очень красивая и очень глупая, – все еще сердито сказал он, – таких, как ты, надо убивать и замораживать.
– Логично, – согласилась Маруся.
– Что? – не расслышал китаец и поправил наушник.
– Я говорю, что мне очень жаль ваш кустарник, – сказала Маруся, – и еще про то, что вы козел.
– Козел? – снова переспросил разноглазый.
– Еще какой! – подтвердила Маруся и потрогала щеку. После пощечины она очень болела.
– Я бы мог сломать тебе руку, – сказал разноглазый.
– Шею себе сломай! – огрызнулась Маруся.
Разноглазый отвернулся и крикнул в темноту. Из коридора выбежали служанки, только теперь их было больше и все они были одеты в странные прозрачные халаты, похожие на полиэтиленовый пакет, который Маруся видела на старике фармацевте в аэропорту. Девушки схватили Марусю в десять рук и поволокли в подвал. Вот оно. Путь к соковыжималке…
Сопротивляться этим маленьким женщинам с крепкими цепкими руками и сумасшедшему китайцу, который может переломать тебе кости, – не самая хорошая затея. Вернее, бессмысленная и бесполезная. Маруся стала считать шаги – вряд ли для того, чтобы успокоиться, скорее просто надо было чем-то отвлечь себя от мыслей, потому что мысли были грустные, а никакой спасительной идеи в голову не приходило.
Они спустились в операционную, в которой суетилось еще несколько китаянок в медицинской форме. Маруся обратила внимание, что все они как две капли воды похожи друг на друга. Наверное, клоны? Или это ее воспаленное сознание так шутит?
Две китаянки накрывали кушетки клеенками и обрабатывали их из пульверизаторов вонючей жидкостью, две другие светили синими лампами-фонарями. Еще одна женщина подключала аппарат, сверяясь по коммуникатору и вводя необходимые данные в стационарный компьютер. Шестая служанка подтаскивала к аппарату огромный баллон, который был в полтора раза больше ее – такие же Маруся видела в вагоне-лаборатории. Седьмая уже ждала ее с трубками в руке.
Как только баллон установили, девушки стали подключать к нему трубки – и все время о чем-то переговаривались с главной, которая внимательно изучала текст в коммуникаторе.
Затем они начали раздевать Марусю и заталкивать в обычную душевую кабинку, где уже шумела вода, которая падала сплошным потоком, как из ведра. Маруся зажмурилась и попыталась задержать дыхание, чтобы не захлебнуться в таком количестве воды, но вода тут же отключилась и Марусю стало обдувать со всех сторон теплым воздухом, словно феном. Китаянки кричали и заставляли ее вертеться, подняв руки, чтобы быстрее просохнуть.
Мыслей не было. Даже страх пропал – вместо него появилось какое-то странное и неприятное чувство обреченности, как у животного, которого ведут на убой. Захотелось поскорее покончить со всем этим – лечь на кушетку, закрыть глаза…