Студент отвернулся от окна и посмотрел на Марусю.
– Что? – сразу же спросила она.
– Ничего…
Паранойя накрывала по полной. Казалось, будто все умеют читать мысли и знают, как она предала мир во всем мире.
Маруся опустила глаза. Легко судить, если сидишь за конторкой в здании администрации и ведешь учет посетителей. Не ошибается тот, кто ничего не делает.
В носу защипало от обиды. Не хватало еще расплакаться…
Трамвай въехал в тоннель, и за стеклом сразу же задергались фонари. Как же все бесит! Скрежет, толчок, и вагон остановился.
– Пошли… – устало скомандовала Маруся.
Студент испуганно оторвался от кресла и попятился к выходу. Он напоминал забитое животное, которое только и ждет очередного пинка. Маруся поймала себя на мысли, что ей не терпится ему этот пинок влепить.
– Код знаешь?
Они одновременно спрыгнули со ступеньки и направились в комнату.
– Свой знаю. Твой – нет.
– Мой и не надо. Ты и своим откроешь.
– Девять, семь, восемь, три, пять, четыре…
– Мне можешь не рассказывать, – перебила его Маруся.
Студент закашлялся и подошел к двери.
– Девять, семь, восемь… – повторил он, нажимая на кнопки, – три, пять…
– Зря ты повязку снял, – обнимая себя за плечи, сказала Маруся. – Здесь холодно, как в морозилке…
Двери плавно расползлись в стороны, и по глазам ударил резкий свет. Маруся зажмурилась, потом осторожно приоткрыла веки и сквозь ресницы разглядела какие-то фигуры на белом фоне. Носов, Илья и Алиса.
– Ты тут?
Это был голос Носова. Сказать «удивленный» – ничего не сказать.
Маруся прошла в комнату.
– Как, ты тут?
Все трое выглядели погано. Растрепанная Алиса с разбитой губой, Нос с загипсованной рукой и Илья, у которого половина лица была синей. Похоже, им круто досталось.
Маруся растерянно улыбнулась. Она даже не знала, с чего начать, просто радовалась тому, что они все живы. Радовалась Илье и Носу, и Алисе, которая оперлась на белый куб и смотрела на нее ненавидящими глазами.
Пауза затянулась настолько, что казалось, будто никто в этой большой светлой комнате не осмелится нарушить тишину. Сколько они так стояли? Минуту? Две? Десять? Наконец, Алиса расстегнула пояс и отбросила его в сторону.
– Где ты была? – сухо и по-деловому спросила она.
– Даже не знаю, что сказать… – смущенно промямлила Маруся.
Где героизм? Где желание перевернуть мир? Одна только дрожь в коленках…
– Думаю, лучше сказать правду.
Маруся посмотрела на Носова. Ей почему-то очень захотелось, чтобы он прервал этот допрос, ну, или, хотя бы, обрадовался тому, что Маруся жива. Но он не выглядел довольным. Он стоял, глядя в пол, и только хмурил брови, как будто вся эта сцена причиняла ему боль. Илья? Маруся перевела взгляд на него. Измученный и отрешенный. Никакой улыбки. Ничего.
Алиса сделала несколько шагов и встала напротив.
– Куда ты пропала из магазина?
– Меня похитили.
– Кто?
– Разноглазый китаец.
– И что потом?
– Он пытался меня убить.
– Однако ж не убил, – констатировала Алиса.
– Я сбежала.
– И оставила предмет у него?
Маруся набрала побольше воздуха в легкие, но ответ так и не вырвался изо рта. Как будто его склеили теми ужасными вонючими гранулами.
– У тебя глаза обычные.
Обычные глаза. Во всей этой суматохе Маруся ни разу не вспомнила про них. У нее даже не было времени и желания заглядывать в зеркало. Хотя, впрочем, конечно обычные, – она ведь отдала ящерку.
– Ты оставила предмет у Чена?
Знает, как его зовут. Значит, известная фигура… Ну и какого черта они потащили ее в Шанхай?
– Где саламандра?
– Ну, хватит… – наконец не выдержал Илья.
Маруся посмотрела в его сторону. Он снимал комбинезон, отвернувшись лицом к стене.
– Ничего не хватит!
– Предмет не у него, – неожиданно выпалила Маруся.
– А где же он?
– Он…
– Хватит!
Теперь Илья подошел к ним и положил руку на плечо Алисы. Раздетый по пояс, всего в паре шагов… Маруся невольно стала рассматривать его голое тело. Синяки. Содранная кожа на ребрах…
– Степана Борисовича этим не вернешь.
Профессор. Его тут не было. И что значит эта фраза?
– А что с ним?
– Он умер, – сухо ответил Илья. – Погиб.
В такие моменты надо что-то почувствовать. Обязательно надо почувствовать что-то очень сильное. Ну же! И Маруся почувствовала. Она почувствовала себя деревянной чуркой, у которой нет никаких чувств. Жалость? Злость? Страх? Боль? Давай… Давай же! Хотелось бить себя по щекам, чтобы очнуться. Профессор! Смешной, нелепый сумасшедший с соленым огурцом, с папиросами, смеющийся, сердитый… «Ты можешь пройти сквозь стену?» Маруся вспомнила, как ткнулась носом и как хотела позвать на помощь… Губы расползлись в улыбке.