Сдернув с шеи фигурку, девочка вложила ее в ослабевшую руку Ильи и, как делала уже не раз, прижала своей.
«Ну, давай начинай! Ящерка, миленькая, он же и в самом деле умрет!»
Поначалу все шло хорошо: знакомый холод ожег пальцы, рванулся к локтю. Внимательно следя за раной, Маруся улыбнулась: кровь на глазах загустела, алый ручеек иссяк.
А потом случилось непонятное – ящерка потеплела, и теперь девочка ощущала под пальцами просто металл. Обыкновенный металл, не источавший никакой целительной энергии. Илья закатил глаза, обмяк.
– Лечи! – в ярости крикнула Маруся ящерке. – Ну что же ты?!
Безрезультатно.
Выдернув фигурку из холодных пальцев Ильи, Маруся приложила ее к покрывшейся корочкой ране – никакого эффекта.
«Она не хочет, – поняла девочка. – Ящерка не хочет, не желает лечить его. Но почему?»
Уф, опустившись на колени, внимательно осмотрел Илью, потрогал руку, грудь.
– Челофека фифой. Челофека плохо!
– Сама вижу! – рявкнула Маруся. – Где твои травки-корешки, тряпочки? Надо перевязать шею.
Пока ёхху накладывал повязку, она еще несколько раз пыталась использовать ящерку – все без толку. Загадочная фигурка отказывалась работать.
Категорически.
Наконец Маруся сдалась. Утирая выступившие слезы, она поднялась над неподвижно лежащим Ильей, повесила ящерку на шею.
– Уф, возьми его. Придется нести. Когда устанешь, понесу я.
– Моя сильный. Моя не устать! – стукнул себя кулаком в грудь ёхху. Он повесил на шею пулемет, легко поднял Илью и взвалил на плечи, точно мешок. – Моя идти. Уф…
– Погоди! – Маруся наклонилась и подняла с земли какую-то блестящую штуковину, выпавшую из кармана куртки Ильи.
Фигурка. Зайчик. Или нет, скорее кролик.
Предмет. Явно предмет. Вот только с какими свойствами?
«Некогда, потом, потом», – заторопила себя Маруся. Она сунула кролика в нагрудный кармашек «разгрузки», прижала клапан с застежкой-липучкой.
– Все, пошли. Туда?
…Описав по тайге полукруг, они спустя полчаса вышли на край проклятой Комариной пустоши. Вечерело. Стало ощутимо холодно, северный ветер притащил серые слоистые облака. Они быстро затянули все небо, превратив солнце в мутное пятно.
Маруся несколько раз подходила к Уфу, брала Илью за руку, проверяла пульс. Сердце раненого билось медленно, слабо.
«Кажется, это называется комой, – вспомнила девочка. – А вдруг комар занес Илье какой-нибудь вирус?»
А Синяя Гора была уже совсем близко. Надо было идти. И они пошли, стараясь прижиматься к краю леса и зорко оглядываясь, чтобы не пропустить нового нападения комаров.
Наверное, поэтому поляну в зарослях, тянувшихся справа, Маруся заметила не сразу. А заметив, застыла как вкопанная.
Это была не просто поляна. Между лиственницами висели на веревках шкурки, какое-то тряпье, на камне стояло большое корыто с водой, а за ним высился дом.
Изба.
Избушка.
Самая настоящая, крытая корой, бревенчатая избушка…
Эпизод 12
Баба Рая
1
Маруся открыла глаза и испугалась.
Испугалась, потому что чувствовала себя отдохнувшей, выспавшейся, а это означало, что с того момента, как она опустила голову на набитую травами подушку и закрыла глаза, прошло уже очень много времени.
Испугалась, что уже ночь, что она проспала все на свете, что таймер отсчитывает последние секунды до загадочного часа «Х».
А потом случится страшное…
Что именно, девочка не знала, но чувствовала: случится, обязательно случится, если только она не дойдет до… До чего? До цели, до конца маршрута.
До мамы?
Может быть, и так, но только вряд ли.
До пистолета, из которого она выстрелит в отца… в Андрея Гумилева?
Это более вероятно, если только Алиса не обманула ее.
Или у таинственной Синей Горы Марусю ждет что-то совершенно другое, что-то, чего она и вообразить-то себе не может?
В любом случае надо идти, а она вместо этого лежит на мягкой лежанке под теплой, пахнущей ромашками оленьей шкурой в избушке бабы Раи и ей хо-ро-шо!
Потянувшись, девочка все же пересилила себя и села, откинув шкуру. В углу похрапывал Уф, на топчане у дальней стены мерно дышал Илья. Маруся даже в полумраке видела, что с ним все в порядке: на щеках румянец, рука подсунута под щеку. В таких позах не умирают, в таких позах спят, спят сладко, видят хорошие сны и улыбаются во сне.
Сквозь крохотное оконце пробивался солнечный свет. Значит, еще не ночь.
Или уже не ночь?
«Сколько же я все-таки проспала?» – этот вопрос не давал Марусе покоя. Она умылась ледяной водой из кадки, обошла стол и толкнула обитую шкурами низкую дверь.
Полянка, где стоял удивительный дом бабы Раи, совсем не изменилась с того момента, как путники обнаружили ее. То же корыто с водой – Маруся теперь знала, для кого эта вода – те же вывешенные на просушку шкурки. И сама хозяйка здешних мест баба Рая хлопочет в сторонке у костерка, помешивая в котелке над огнем густое пахучее варево.