Вернулся довольный Якубович с бойцами, увешанными автоматами и сумками с запасными магазинами к ним. Времени еще хватило, чтобы раздать припасы и покурить. А затем началось светопреставление. Во время арт-обстрела самое надежное – лежать на дне окопа. От воя, свиста, ударной волны моментально закладывает уши. Земля ходит под тобой ходуном, тебя медленно, но верно закапывает летящая сверху земля, и кровь гулко ударяет в виски под железной каской, пульсирует, отсчитывая удары сердца и прошедшие секунды. Обстрелы длятся считанные минуты, а кажется порой, что проходят часы.
* * *
Артобстрел закончился так же внезапно, как и начался. Тишина, наступившая в этот момент, была гулкой и звенящей. Я слышал сам себя – громкие удары сердца, шорох крови, несущейся по артериям, шелест воздуха в легких. С трудом сбросив с себя гору земли, я поднялся на ноги и огляделся по сторонам. В первый момент даже не разобрался, где проходит линия окопа – наша высота была перепахана с тщательностью, достойной лучшего применения. Сплошное месиво из грязи, железных обломков, деревянных щепок. И из-под этого месива вставали бойцы, отряхивали штаны и гимнастерки, улыбались друг другу несмелой улыбкой – живы!
– Да шо ж яны, сволачи, робяць! – характерный говорок Якубовича нельзя было спутать ни с чем. – Чым яны нас лупили? Што за калибр таки?
– Обычный калибр, повышенного размера, как раз на тебя рассчитан! – засмеялся в ответ Сенька-Одессит, и его смех дружно подхватили остальные. Лучше смех, пусть немного натянутый, чем испуг в глазах.
– Якубович! – пора приводить бойцов в чувство. А ничего не приводит в чувство лучше, чем привычный уверенный голос командира. – Отставить смех! Подсчитать потери!
– Есть! Давай, хлопцы, оглянись на соседей справа-слева, кого няма?
– Вроде все! – зашептались бойцы. – Нет, Емельянчика нема!
– А может, завалило его, вон, стена тут обсыпалась!
– И Нигматулина нету!
– А с рукой у тебя что? Вон, кровищи…
– Осколком зацепило…
– Убило Емельянчика!..
– И Нигматулина тоже…
* * *
Артобстрел унёс жизни двух бойцов в нашем взводе, еще трое получили ранения. Времени на оказание должной медицинской помощи не было – перевязали наскоро, и опять в строй, из-за холмика напротив уже доносилось утробное рычание моторов.
– Приготовиться к бою! – крикнул я, с силой провел ладонью по лицу, и приник к окулярам бинокля. Как раз вовремя – уже показался первый танк. Теперь главное – сколько их. Вот выкатывается второй… Третий… Четвертый! Для усиленного танками пехотного батальона уже максимум! Пятый! Шестой!
– Внимание, бойцы! Шесть танков! Приготовить гранаты! Кидать только по команде!
На левом фланге, у Гонгадзе, застрочил пулемет. Почти одновременно с ним застучал короткими очередями пулемет у Ковальчука. Ну что ж, пехота сейчас снова заляжет. Но вот танки! Танки рвались вперед, безпрерывно стреляя из пушек и пулеметов, не давая поднять головы. Но вот самый быстрый из них, вырвавшись вперед, получил бронебойным под башню, встал и задымил. Молодец, Сашка! Давай их! Вот еще попадание! А вот крайний левый задымился! Это не мы! Это явно кто-то из орлов Гонгазде! Ну, слава Богу! Располовинили, теперь повернут, не любят фрицы, когда потери большие. Однако, нет! Прут дальше! И пехота за ними бежит, словно им соли насыпали!
– Пропустить танки! Отсекаем пехоту! – крикнул я, глядя на быстро приближающуюся тушу многотонной машины.
– Товарищ лейтенант, разрешите я! – прокричал на ухо Якубович, показывая готовую связку из трех гранат.
– Пропусти сначала! Давай! – крикнул в ответ я и мы оба легли на дно окопа: сейчас над нами пройдет танк. Бывает, фриц останавливается, и начинает «утюжить» – крутиться на месте, утрамбовывая землю. Можно попытаться отскочить, отползти подальше. А можно остаться. И тут уж как повезет. Или раздавит, или… или будет как с армянином Акопяном. Когда раскопали его – оказался жгучий брюнет седым. Еще в Белоруссии было дело…
Танк, не сбавляя ходу, переехал окоп и понесся дальше. Только недалеко – распрямившийся пружиной Якубович широко, как на учениях, размахнулся, и швырнул гранаты, как раз туда, где башня крепится к корпусу. Эффект был впечатляющий – мощный взрыв, пламя, свист осколков и захлебнувшийся рев мотора.
– Молодец, Якубович! Проверь, чтоб не вылез кто у нас за спиной! – крикнул я и оглядел поле боя: из трёх достигших окопа танка подбиты все три. Итого с утра уже восемь танков. Идем на рекорд! А фашистская пехота снова драпает. Эх, сейчас бы в атаку! Но не те силы. Отбились – и ладно.