У злодеев тоже не манна небесная. Но действовать во благо себя любимого, как-то приятнее и прибыльнее.
А пока стоит определиться с границами моих возможностей.
Понять на что я способен и можно ли развить Дар.
Глава 3. Многа павуков
Наверное, впервые в жизни я надеюсь, что в столовой учебного заведения, где мне придется коротать ближайшие лет пять, обнаружится какая-нибудь живность. Дома точно наскребется с парочку восьмилапых и восьмиглазых исчадий Ада, но я не хочу ждать, меня терзает жажда познания. Механические движения челюстей, перемалывая слипшиеся в неровный ком макароны. Скула почти не болела, так изредка простреливала тусклой фантомной болью при особо резком движении шарниров нижней челюсти. Синяк едва видно, то ли дядя Бен теряет хватку, то ли кроме контроля мне перепало и что-то еще. Нос не распух.
Я бы не отказался от пуленепробиваемости и регенерации. Ну или хотя бы ползания по стенам. М-м... паутина из рук? Любой пункт возвысит меня над простыми обывателями и в геометрической прогрессии взрастит шансы на успешное претворение в жизнь злобных злодейских планов. Говорят, что нормальный, качественный, если угодно, злодей должен иметь четкую мотивацию, да и не считать себя злодеем, скорее героем, чьих мотивов никто не признает, но они сулят миру или конкретно взятой прослойке людского общества великое счастье.
Чего я хотел? Чего собирался достигнуть, используя удачное стечение обстоятельств?
Жизнь.
Я хочу хорошую жизнь, в которой дядя Бен мертв, а у меня есть власть, деньги и готовые выполнить любой извращенный каприз шлюхи. Кто о таком не мечтает?
Увы, частично мои опасения подтвердились. Я царь и бог только среди паукообразных, скорее всего, исключительно для пауков, минуя всяких клещей, скорпионов и раков. Вшивая муха чхать хотела на мои поползновения в ее сторону. А Генри не имел крыльев, чтобы сиюминутно ее покарать за подобную наглость. Да, я окрестил паука Генри. Мне нравилось это имя, я бы так кота или пса назвал. Но кота или собаки у меня не было, вместо них будет паук. Паук Генри. Ну, а почему нет? Что мне мешает называть пауков так, как я хочу?
Темноватый, хрупкий, тело миллиметров в пять будет, не считая длинный тонких лапок. Я спрятал его у себя в рукаве, время от времени чувствуя его прикосновения.
Некоторые люди боятся пауков. Их можно понять - что если Генри вырастет до размеров ладони взрослого мужчины? Такое и в ночном кошмаре не часто увидишь. Или будет несколько десятков Генри, ползущих со всех сторон. Ты их топчешь, кричишь от ужаса и бьешься в панических конвульсиях, а пауки с неумолимостью бубонной чумы взбираются по твоим сапогам, твоим ногам. Забираются под одежду, впиваются хелицерами в плоть. Заползают внутрь тела - через урерту, анальное отверстие, вагину, глаза, ушные раковины, рот и ноздри.
Ух, хе-хе, аж мурашки по загривку прошлись. Воистину, насилие - ультимативный способ ведения переговоров с общественностью.
В который раз прошелся взглядом по стенам и потолку. Ничего. Ну или я просто не настолько хорошо вижу. Краем глаза зацепился за копну светлых волос. Гвен. Гвен Стейси. Ходячего пожара в лице рыжей Мэри Джейн Уотсон рядом не обнаружилась - ее скосил грипп. Обычно передвигаются дружной парочкой, изредка доукомплектованной еще кем-нибудь из девчонок. Они с Гвен подружки, можно сказать идут дуплетом, дружат семьями, живут по соседству, ходили в одну школу. Я обитал примерно в том же районе, соответственно посещал ту же школу, вот только в те славные времена меня мало заботили такие мелочи, как противоположный пол и заведение друзей.
Самым ярким пятном, набухшим гнойным нарывом в моей памяти, буквально отливающим сырой чернотой, был приступ ПТСР у дяди. Он думал, что я сирийский или иракский боевик. Я бы не удивился, если вьетнамский. Бенджамин Паркер из той породы людей по которым сложно сказать их точный возраст, а мне в руки как-то не попадали его документы, он даже свой день рождения не празднует, соответственно, я не праздную свой.
Мне не нравился мир.
Сложно его любить, когда в нескольких домах от твоего местоположения две маленькие девочки веселятся, играют в компьютер, наряжают кукол, листают журналы и обсуждают красивых мальчиков из параллельных классов. А тебе в затылочные кости упирается Colt M1911. Холодный металл щекочет волосы, кожу и инстинкт самосохранения.
Немного попахивает несправедливостью.
Заломав руки, он поставил меня на колени и приказал молится своим грязнолицым богам. Я не плакал. Я разучился плакать после похорон родителей, когда понял, что фраза "все деньги мира не стоят и слезинки ребенка" пиздеж чистой воды. Слезы - ничто, даже меньше, чем ничто. Они не помогут, никак, ничего не исправят и ничего не вернут.