Бату, обычно ровная и тихая, никогда не позволяла себе проявление подобных эмоций. Пожалуй, Кели увидела ее в таком состоянии впервые и, потрясенная, стояла, не в силах понять, что же такого могло произойти. Между тем, гул приближался, и его уже было слышно вот тут, прямо за воротами.
– Говорят, что немцы близко, и нас отвезут в безопасное место, – продолжала Бату.
– Когда отвезут, куда отвезут? – нервно переспросила ее Кели. – Да говори ты яснее!
В этот момент в ворота кто-то настойчиво постучал с криком: «Хозяева, открывайте!»
Кели бросилась к воротам, распахнула калитку. Во двор вошли двое в военной форме: один явно старше по званию, второй – рядовой.
– Всем проживающим необходимо взять самое необходимое и собраться у кукурузных складов! Да поживее, даю вам 20 минут! Рядовой, осмотреть дом! – скомандовал начальник и зашагал к следующему дому.
Бату, рыдая, кинулась к себе домой. Кели взяла себя в руки и постаралась быстро сообразить, что же ей взять в первую очередь. Да что могут собрать с собой три женщины, включая Дикбер, с детьми, без мужчин, без подводы и за какие-то жалкие 20 минут?
Спешно вытирая слезы, собирали одежду. Сонные братья Ахмед и Шахид никак не могли понять, почему нужно собираться так рано и куда-то идти. Они начали было капризничать, но Кели строго прикрикнула на них, быстро одела потеплей. Ахмеду вручили мешочек с кукурузной мукой. Шахиду – узелок с лепешками и брынзой. Взрослые взяли одежду, тонкое одеяло, соль, воду, топленое масло, сушеное мясо, всего понемногу. На ногах – вязаные носки и калоши. Был февраль, снег подтаял, другой обуви, удобной и ноской, не было.
Когда они вышли за ворота в сопровождении солдата, за ними вдруг выскочил козленок. Белый такой. Он был совсем ручной, дети часто играли с ним и звали его «Бяц-бяц».
– Ков д1а къовла дезара, газан боьхьаг ара иккхана (Надо было ворота закрыть, козленок выскочил!) – сказала Бату.
– Вайца ца юга вай боьхьаг? (Мы не берем с собой козленка?) – захныкали мальчишки.
– Ца юга, вай юха дог1ар ма ду (Не берем, мы же вернемся).
Ребятишки оглядывались на козленка, тянули к нему руки и плакали, а он блеял и пытался их догнать…
Вдруг прозвучал выстрел. Все вздрогнули…
Это один из конвойных выстрелил в козленка. Тот неуклюже упал в грязь и затих. Вся семья на миг замерла от страха, и потом лишь тихий плач детей сопровождал их шествие в неизвестность…
Откуда простым людям было знать, что они стали главными действующими лицами давно запланированной операции властей по высылке чеченцев и ингушей в Среднюю Азию. Кто-то иронично назвал ее «Чечевица», сейчас уже никто не знает – почему. В селе появились военные, улицы заполонили огромные американские машины «Студебекер», и почти в каждом доме поселились солдаты. Они стали составлять списки семей, расспрашивали об особо авторитетных и активных селянах, следили за ними. Кто-то распространил слухи, что всех временно отвезут в безопасное место, так как приближается фронт и, возможно, придут немцы. В один из вечеров в клубе собрали старейшин села якобы на собрание и закрыли их там, чтобы не мешали. На таком «собрании» как раз и провел всю ночь старейшина Хусейн. А на рассвете следующего дня во все дома врывались солдаты, давали 20 минут на сборы и выводили жителей на улицу. Всех погнали за село, где в полутора километрах находились кукурузные склады. Эти полтора километра были усыпаны домашним скарбом: кто-то не донес подушку, кто-то швейную машинку. Солдаты никому не разрешали отставать, отходить в сторону. Кругом стоял страшный гул. Люди плакали, кричали дети, гудели эти студебекеры, мычал скот, чавкала весенняя грязь по колено.
Собрали всех на кукурузном поле, сообщили, что едут недалеко и скоро вернутся. Когда всю семью с детьми погрузили в грузовик, один из солдат взял Шахида и посадил к себе на колени. Машина тронулась, и мальчику что-то капнуло на руку. Он поднял голову и увидел, как солдат тихо плакал, а его слезы падали ребенку на волосы и соскальзывали прямо в ладошку.
– Нана, и стаг х1унда велхаш ву? (Мама, почему дядя плачет?)
Кели не знала, что ответить сыну. Она сначала смутилась, растерянно посмотрела по сторонам и вдруг застыла, глядя в одну точку. В этот момент женщина поняла, что везут их гораздо дальше, чем им говорили. Что, возможно, они больше никогда не увидят свое родное село. Тяжесть медленно сдавила ей грудь, Кели захотелось спрыгнуть с машины и бежать, бежать прочь.