Тот, боясь наказания, стойко молчал. Подбежавший Аязбай сразу обратил внимание на костер и, поковыряв в нем палкой, выкатил остатки недоеденной картошки.
– Вы ели картошку? – спросил он. Дикбер переспросила брата, и тот закивал.
– Так, ясно, срочно несите его в ближайший дом. Дайте ему выпить много воды и освободите желудок. Он, видимо, отравился прошлогодней картошкой, – уверенно заключил Аязбай, для верности помогая себе жестами.
Женщины, подхватив мальчика, понесли его, тихонько причитая что-то на чеченском.
Аязбай же приобнял Шахида.
– Жылама, еркексын ғой. Успокойся! Ты же мужчина! Пойдем за ними.
Командный, уверенный и одновременно умиротворяющий тон чужого мужчины привел мальчика в чувство, он тотчас же задушил слезы и дальше шел молча. Убедившись, что женщины в точности следуют его указаниям, Аязбай поспешил назад, к месту будущей плотины.
Поздно вечером кто-то позвал его с улицы. Он вышел и увидел в свете луны Дикбер.
– Мама велела прийти и сказать «спасибо» за спасение моего брата. Ему сейчас уже легче. Если бы не вы, он, наверное, умер бы.
– Нет, это обычный случай, старая картошка бывает ядовитой, – успокоил ее Аязбай. – Ею можно отравиться, но умереть не умрешь. Запомните, опасно есть прошлогоднюю картошку. Поэтому будьте осторожны, если найдете в поле. Ее там немало осталось. Брат пусть выздоравливает. И не переживайте, все будет так, как надо.
Дикбер шла домой, тихонько отщипывала и жевала кукурузную лепешку, которую ее мама Кели передала в знак благодарности для Аязбая. От волнения она совершенно забыла ее
передать, думая над его последними словами.
«Все будет так, как надо!»
Ведь он сказал не «хорошо», не «замечательно» а именно «так, как надо». Этот уважаемый человек всегда все знает наперед, прямо как мой отец. Как же нам тебя не хватает, дада. Увижу ли я тебя еще когда-нибудь?
К осени чеченцы уже стали понемногу понимать не только русскую, но даже и казахскую речь. Местное население стало относиться к ним более доброжелательно. Дети начали ходить в местную школу.
– Когда вырасту, буду путешествовать по всему миру, – заявил как-то раз Ахмед.
– И куда ты собрался? – спросила его Дикбер.
– Пока не знаю, но мы сегодня клеили географическую карту на ткань из мешка. Там нарисованы страны и города. Большая такая…Там Африка, Австралия есть…
Второй, после голода, проблемой было найти одежду. Та, что имелась в наличии, уже порядком поизносилась. И после рассказа Ахмеда о картах у Дикбер в голове созрел дерзкий план.
В каждом классе поочередно назначали дежурного, в обязанности которого входило помыть полы, вытереть начисто доску, закрыть окна, запереть класс на ключ и сдать его старику, который, в свою очередь, запирал и охранял всю школу. От Ахмеда требовалось лишь не закрывать плотно окна кабинета, где он мыл полы в тот день.
Была красивая звездная ночь, вовсю пели сверчки. Два человека, таясь, приблизились к школе. Первый встал на корточки, второй взобрался ему на спину, осторожно открыл окно и скрылся внутри помещения. Второй поднялся и, глядя по сторонам, стоял, не двигаясь. Через несколько минут из окна высунулась голова, и через мгновение из проема появилось нечто, свернутое в трубу.
В ту ночь мамы Кели и Бату не спали до рассвета. Они размачивали географические карты, потом стирали и сушили мешковину. И через несколько дней было сшито вручную нижнее
белье из грубого сукна непонятного цвета.
Разбирательство по делу кражи ни к чему не привело, и вскоре из райцентра привезли новые карты, а сторожа заменили.
Так прошло относительно благополучное лето, и семья уже со страхом ждала следующей суровой зимы. Надо было запастись едой, теплой одеждой, дровами. А где их взять? Приближалась посевная. Вот она, последняя возможность немного подзаработать!
Аязбай три дня отнекивался и старался избегать прямого контакта с этой настырной чеченкой. Но каждое утро перед ним возникала фигура Дикбер.
– Я не могу тебя взять, Дикбер. Это посевная, работа там тяжелая и даже опасная для тебя.
Она исполняла уже до боли знакомый ему репертуар, который демонстрировали до нее многие женщины, вынужденные тащить на себе вся тяготы военной эпохи. Слезы, море слез и причитаний. А все потому, что другой работы в селе попросту не было. Риск умереть от голода и холода все еще грозил всем труженикам тыла.
– Дочка, ты же видишь, ни одна женщина не работает там. Чтобы управлять быками, надо быть сильной. Это абсолютно тупое и агрессивное животное. А если они тебя покалечат? Как я посмотрю в глаза твоей матери?