Махмуд с семьей жил в другом конце Караганды. Марьям выбрала день, когда Аязбай был в отъезде, и отправилась к родным.
– Ты как здесь оказалась? – Махмуд очень удивился неожиданному появлению дочери с ребенком. – Он выгнал тебя из дома? – встревожился чеченец.
– Отец, я сама ушла, – ответила она и рассказала все, что ей не нравилось в ее семейной жизни, и все, что откровенно злило ее.
– Я чужая там, я хочу к вам, в свою семью, я хочу говорить на родном языке. Не люблю я его! Жены и дети его другие… Они кидали в меня камни! – вдруг закричала дочь, нарушая рамки приличия. – Они обзывали меня последними словами! Разве я заслужила такое?!
Другой отец обнял бы свою любимую дочь, нашел слова утешения, в конце концов, плюнул бы на все и сказал: «А, ладно, оставайся!» Но только не Махмуд. Ни один мускул не дрогнул на его лице при виде плачущей Дикбер. Он сидел неподвижно словно статуя.
– Вы сейчас живете отдельно, так ведь? – начал он разговор. – Мы не можем с ним так поступить. Вспомни, сколько хорошего он делал для всех нас. Твоя мать и братья живы лишь благодаря ему… Не каждый чеченец обладает таким характером и знаниями, как Аязбай. Он – настоящий мужчина, и я уважаю его как истинного сына своего народа. Мы должны брать с него пример. Я слышал его историю с женами и хорошо понимаю, как непросто ему было каждый раз заново создавать семью. Казахи пострадали не меньше нас, но посмотри, как они к нам относятся. Да, везде бывают плохие люди. Таких я встречал и у нас в Чечне. Война хоть и закончилась, но живем мы все еще трудно. Ни еды, ни работы нормальной… Дочка, ты хорошо знаешь, что у нас так не принято. Стало быть, в трудное время для тебя и всех наших родных он нужен был, а теперь, значит, нет?
Чуть подумав, он завершил: – Вернешься, если только он сам от тебя откажется.
В тот же день Дикбер, плача, возвратилась домой.
На следующий день Аязбай приехал из командировки. Марьям, как обычно, накрыла на стол. Когда супруг поужинал, она села напротив него и стала мысленно подбирать слова для трудного разговора.
«Я не могу так больше, Аяке. Я не выдержу. Не держи меня, отпусти. За что мне все эти мучения. Я не хочу жить так. Я не так хотела жить. Это не моя жизнь, а чья-то чужая. Это ошибка, это ошибка…»
Женщина вошла в то особое состояние, в каком она неистово общалась с Богом, и перестала осознавать, что ее мысленное обращение перешло в молитву, все громче звучавшую в ее голове: «Всевышний! Лучше забери меня, Всевышний. Сколько еще ты будешь меня терзать, испытывать? ЭТО НЕЧЕСТНО!!! Прекрати сейчас же это все! Оставь меня в покое!!! Забери меня хоть в рай, хоть в ад, но избавь от этих мук земных! Это хуже ада. Душе моей нет покоя! За что, за что? Почему я, почему я?»
Аязбай, до того сидевший неподвижно, вдруг развернулся всем телом и, глядя прямо ей в глаза, ответил, словно она произнесла все это вслух:
– Я понимаю тебя и не стану с тобой спорить, Марьям. Ты можешь уйти, но при одном условии…
«О Аллах, как он понял, о чем я думала?» – испугалась Дикбер.
– Ты можешь уйти, но… Ты оставишь мою дочь в этом доме! – заключил он и вышел из-за стола. Женщина так и осталась сидеть на стуле, теребя край полотенца, лишь горькие слезы тихо лились из ее глаз…
Вскоре Аязбая пригласили заведовать зернохранилищем в селе Корнеевка. Они переехали и сначала снимали полдома, потом построили небольшой собственный дом. В один из дней к ним наведался Шепа, тот самый учитель.
– В Петропавловске у нас живет бывшая соседка. Она сказала, что, вроде, видела вашу сестру Курбику на рынке. Судя по всему, ей нелегко там сейчас. Она с ребенком на руках просит милостыню.
Эта новость была ударом для всех. Сейчас нам трудно представить, что было время, когда весть могла доходить неделю и даже месяц. Аязбай послал человека, и пока Курбику разы-
скали и привезли, ее ребенок уже умер. Тем не менее, благодарности всей родни Марьям не было предела. Всегда гордая красавица Курбика – высокая, белокожая, в Чечне она рано вышла замуж и жила отдельно с семьей мужа. Их также выслали в Казахстан, муж умер, и она едва не погибла в нищете. Через год в Караганде Курбику выдали замуж второй женой за Селима. С ним она прожила всю жизнь, родила ему четверых детей. Аязбай с Селимом дружили. Чеченец часто приезжал в гости в Корнеевку, подолгу гостил, они целыми днями беседовали на разные темы.