Все женщины поселка души не чаяли в Андрее, так его звали русские. А Валя жутко ревновала его к дояркам, которых он, работая шофером, отвозил и привозил с дойки. Любой человек рядом с ним чувствовал себя уютно, он излучал такое душевное спокойствие, что невольно хотелось с ним обняться, побрататься, посидеть-поговорить, поделиться сокровенным. Несмотря на свое непростое детство, он не озлобился, оставаясь для окружающих светлым человеком. Через много лет лишь одно удивительное событие заставило его с горечью вспомнить сиротское детство.
Как-то весенним утром (дело было в 90-х годах) к Сайдулле в дом постучались двое незнакомых мужчин.
– Здравствуйте, семья Сайдуллы тут проживает? – спросили они.
– Да, заходите. Я Сайдулла.
Мужчины представились, хозяин дома радушно проводил их в комнату, и они присели на диван. Один из них, постарше, начал разговор:
– В это, наверное, трудно поверить, дорогой Сайдулла, но жизнь иногда преподносит нам совершенно неожиданные сюрпризы.
Он немного помолчал, не зная, как продолжить.
– Я внимательно слушаю, продолжайте, – попросил Сайдулла.
Второй подхватил:
– Бану ведь ваша мать?
Удивленный Сайдулла ответил:
– Да, и она пропала без вести, когда мы с сестрой были совсем маленькими.
Старший из мужчин выпалил:
– Мы – ваши братья.
Бедный Сайдулла вытер выступивший от напряжения пот со лба и неуверенно переспросил:
– Наверное, от Меиз или… Дикбер?
– Нет, мы ваши братья от Бану…
Сайдулла попытался что-то вспомнить и с сомнением в голосе произнес:
– Но у нас с сестрой вроде больше не было братьев. Мать умерла до войны, ну… то есть пропала…
– Сайдулла, она не умерла в те годы. Она отстала от поезда и осталась жива. Потом она вернулась на родину и вышла замуж. Мы все это время жили в соседнем колхозе, и мама
только перед своей кончиной рассказала нам о тебе.
На несчастного Сайдуллу было жалко смотреть в тот момент. У него выступили слезы на глазах, и он сказал растерянно:
– А она знала, что мы живы? Почему она нас не искала?
Один из мужчин опустил голову, невольно чувствуя свою вину за их общую мать:
– Скорее всего, знала… Мы не знаем, почему она так поступила. Она рассказала нам все о твоем отце, его второй жене, даже о чеченке мы слышали…
Сайдулла был изумлен:
– Даже о ней?
Второй мужчина продолжил:
– Мы хотим попросить прощения от имени нашей общей матери. Она просила передать…
– Постой, – прервал его Сайдулла. – Так она знала обо мне, о Майдаш?
Она рассказала, как к нам относились? Рассказала о нашем детстве без нее?
– Нет-нет, мы подробностей не знаем, но хотим с тобой наладить отношения и подружиться…
Но Сайдулла их больше не слушал. В их сводного брата словно вселился демон.
– А вы спросили меня, хочу ли я теперь этого? Спросил меня кто-нибудь хоть раз, чего я хочу в жизни?
Сайдулла резко встал и подошел к окну. Мужчины сидели неподвижно, глядя в пол.
– Так вот, – не поворачиваясь к ним, произнес Сайдулла. – Я вас никогда не знал и знать не хочу. Уходите и никогда не беспокойте ни меня, ни мою сестру!
Когда Сайдулла неожиданно умер через несколько лет, для всех это стало шоком, так как на здоровье он никогда не жаловался.
«Не ценила Андрея при жизни. Жалею сейчас, не сберегла! Никогда мне не будет так хорошо, как раньше в своем доме, с Андреем», – говорила Валентина, переехав жить после его смерти к детям.
НАЗАД ДОМОЙ
Мои первые воспоминания о Караганде – это бесконечные заборы, высокие, деревянные. Через щели были видны внутренние ограждения из проволоки и сетки. А на всех углах, в высоких деревянных будках стояли солдаты с оружием. Помню, мы с мамой ездили в город к Махмуду и Кели, проходили мимо этих заборов, и у меня аж сердце замирало от ощущения чего-то таинственного и неизвестного. Как-то я спросила:
– Что эти солдаты там делают?
– Сталина охраняют, – ответила мама.
Я не знала, кто такой Сталин, но мне вдруг стало страшно.
Тогда в каждом доме висело радио, круглое, черное, с кнопками посередине, и все время о чем-то говорило, как мне казалось, очень строго и сердито. Рано утром оно играло гимн Советского Союза и утреннюю гимнастику. И вот эта круглая тарелка в один из дней, весной, очень значительно и трагично что-то сообщила. Мама вскрикнула и начала громко плакать.
Я испугалась и спрашиваю: