После его смерти Дикбер с детьми, по настоянию отца Махмуда, переехала в Чечню и поселилась в его доме в Ачхой Мартане. Дети пошли в местную школу. Один из младших братьев, Камал, учился тогда в 5-м классе. И однажды учитель, услышав его фамилию, расспросил его, откуда он приехал. В классе повисла пауза. Учитель прервал урок и начал рассказывать детям об отце Камала, с которым был знаком, каким добрым и благородным был Аязбай. Совсем уже седого учителя звали Шепа.
В 1972 году перед своей кончиной дедушка Махмуд собрал всех детей, снох и завещал своей любимице Дикбер свой дом, корову и имущество. Но, к большому сожалению, мать не смогла жить в Ачхое. Мальчиков постоянно дразнили, каждый день из школы они приходили с синяками. Дети бывают жестокими, а ребенок другой национальности часто становится объектом насмешек. И Дикбер приняла решение переехать в станицу Червленая, где жили люди разных национальностей – ногайцы, терские казаки, кумыки и другие. Там купили маленький дом и стали жить. Ей было очень трудно одной. 6 детей школьного возраста, всех нужно кормить, одевать. Крутилась, как могла. Сажала редиску и мешками возила на попутных машинах в Грозный, дотемна торговала, и так каждый день. Всех детей она подняла, все получили высшее образование, обрели семьи. 17 внуков и 25 правнуков увидела Марьям при жизни.
Как только не стало Махмуда, державшего всю свою семью твердой рукой, связь Дикбер с родными стала ослабевать. Ее братья и сестры обзавелись детьми, у каждого из них появились свои дела и заботы. Тогда впервые она почувствовала себя одинокой и никому не нужной в родных краях. Дети Аязбая так и не стали своими на Кавказе. Не найдя родственной поддержки, мои братья и сестры по одному вернулись и обосновались в Казахстане.
Дикбер какое-то время пожила в Чечне, но разрушительная война в 90-х годах вновь вынудила ее покинуть родину и уехать к детям в Казахстан. Второй раз в жизни ей пришлось бежать, наспех повесив замок на ворота дома, который впоследствии был разграблен и разрушен. Так получилось, что Казахстан дважды становился ее вторым родным домом…
Если Махмуд был главой своей семьи по статусу, то его любимая дочь Дикбер стала дарительницей жизни по своему предназначению. Правда, она никогда не осознавала этого. Конечно, душевная травма у нее была – идеальных родителей не существует. И, возможно даже, мы развиваемся и растем именно благодаря несовершенству наших родителей.
Суровые национальные традиции, непростое время, трагические события – все это не прошло просто так для чеченки. Поэтому свою жизнь она оценивала не так, как эта жизнь на самом деле выглядит со стороны. Дикбер считала, что какие-то вещи делала неправильно, она чувствовала себя виноватой – по большей части безосновательно. Потому что ее все любили и уважали не только за то, что она была матерью, и не за то, что была женой всесильного Аязбая, но за то, что она в первую очередь была хорошим человеком. И прожила более, чем достойную жизнь бок о бок со своим мужем-казахом. Они в своих человеческих качествах были партнерами, достойными друг друга: не шли по головам, не душили чужие жизни, не доносили ни на кого, не обрекали людей на голодную смерть, а наоборот, помогали всем.
Его выбор Дикбер, как матери его детей и хранительницы очага был точен, а ее сон в вагоне по дороге в Казахстан стал пророческим. Поэтому он и назвал ее Марьям, понимая, какой крест она несет, сама того не осознавая. Сколько раз она молила Бога об освобождении, но Создатель к ней не прислушался. Вместо избавления смертью ей предстояло проснуться и жить, жить дальше.
Говорят, что Всевышний не может быть везде одновременно, поэтому он придумал матерей.
Такой я ее и запомнила – истинной матерью!
***
– Мам, когда далнаш делают, творог кладут в начинку или необязательно?
– Не помню уже, забыла все. Да и не делала их давно.
– Ну мам, как это можно забыть?
– Не поверишь, Зайнаб, многое забыла, даже некоторые слова на чеченском. Редко говорю, не с кем… Я вот вспоминаю, как там на родине было. Вижу большую разницу с тем, как здесь, в Казахстане, живут. Почти каждый день кто-нибудь из снох или братьев твоего мужа приходит поздороваться, какие-то подарочки приносят, к себе домой часто приглашают без повода. Как-то все просто и приятно. Все время находишься в центре внимания, чувствуешь себя нужной. Казахи в этом отношении более открытые и простодушные. У нас на Кавказе народ сдержанный, нарушать спокойствие, приносить неудобства неожиданным приходом даже к родне считается невоспитанностью. Если приглашают гостей, то самый уважительный повод – это читать мовлид, чтение сур из Корана, религиозные песнопения.