"Надо покончить с этим человеком!" еще раз объявила Mapия де-Гонзага в письмах в Сен-Жермен и в Шантильи.
"Таково и наше мнение", отвечали ей в унисон. "Но Бога ради, довольно полумер, робких стычек и неловких засад! Идите прямо к цели, прямо навстречу врагу, и не бойтесь быть такой же смелой, как он сам. Этот злосчастный человек не единственный в Польше. Ведь есть же у вас люди, способные помериться с ним и более достойные, как вашего, так и нашего доверия. Например, Чарнецкий, такой блестящий, популярный!.."
"Ничтожный человек, без состояния, без связей! Ах! Если бы Гонсевский не был убит! "Поищем еще..."
Искали опять, до тех пор, пока Mapия де-Гонзага не бросила, наконец, после долгих колебаний Кондэ, Людовику XIV и де-Лиону почти неизвестное им имя: "Собесский!"
Заслуги его подверглись обсуждению. Пока что они оказались гадательными, но нечего было привередничать. Но существовали ли, по крайней мере, в его честности и верности лучшие гарантии, чем в отношении честности великого гетмана?
"Я отвечаю за него, как за себя, -- утверждала королева с уверенностью. -- В моих руках нечто большее, чем его слово; с ним я не побоюсь последней ставки, -- призыва к оружию. Да будет война, даже отвратительная гражданская война, если она неизбежна! Мы вызываем на бой изменников и разобьем их с помощью Собесского; с его же стороны я не боюсь измены. Он в моих руках!"
И он, действительно, был или будет в её руках. Почему? Об этом читатель узнает из следующей главы. Там же начнется и настоящее жизнеописание Марысеньки.
ГЛАВА V. Роман госпожи Замойской.
I.
В замке Замостье. -- Скука и развлечения Марысеньки. -- Опасный сосед. -- Собесские. -- Воспитание героя. -- Путешествие по Европе и пребывание в Париже. -- Легенда и история. -- Внешний и духовный облик. -- Воин и любовник. -- Поклонение идолу. -- Идол. -- Герой и героиня единственного романа.
Марысенька скучала в Замостье, особенно в Парке (по-польски Zwiеrzyniеc), летней резиденции своего господина и супруга. Однако, она находила себе там, о чем свидетельствуют её письма [Переписка Марысеньки с Собесским была издана: письма до 1665 года Ключицким в Сборнике Краковской Академии наук (1880 -- 1881), остальные -- Гельцелем в Сборнике библиотеки Мышковского (1859)], множество самых разнообразных развлечений: охоту, верховую езду, даже фехтование, балы и маскарады, не считая забав, о которых можно только догадываться. Ян Собесский стал очень рано предметом одного из подобных развлечений.
Они уже встречались, как было сказано выше, понравились друг другу; быть может, даже обменялись теми клятвами, на которые так расточительны молодые люди, вероятно из сознания, что у них еще много времени впереди для того, чтобы не сдержать их. Но Собесский, по-видимому, еще не придавал тогда всему этому серьезного значения. Если в самом деле в глазах Марии де-Гонзагa он не был подходящей парой для её воспитанницы, то с своей стороны он не мог не видеть серьезных препятствий для своего брака с этой иностранкой, родители которой были неизвестны: темное происхождение, сомнительное воспитание, наклонности, способные вызвать тревогу, и все богатство -- в непостоянность покровительстве королевы. К тому же выступил Замойский во всем блеске своего громкого имени, своих бриллиантов и денег, и сразу затмил своего безвестного соперника. Последний появился теперь опять на сцене. Они были друзьями и военными товарищами. Земли их соприкасались на протяжении десятка миль. Соседи видались, встречались также и в Варшаве во время частых поездок туда пани Замойской.
Собесский был в полном расцвете своей мужественной красоты, той красоты, которая через некоторое время стала предметом поклонения всей Польши. Высокий, сильный, хорошо сложенный без преждевременной полноты, с немного грубыми чертами лица, выдававшими чувственность, которая в нем позже обнаружилась, но облагороженными природным и до известной степени унаследованным героизмом. "Мы родились", -- говорил он о себе и о своем брате Марке, "fortes ex fortibus" -- сильными из сильных; а великий Баторий, которому преждевременная смерть помешала исполнить свое назначение, выразился однажды о его деде: "Если бы судьба моей короны зависала от поединка, то я не пожелал бы лучшего противника". Этот предок положил начало той славе и счастью, которые с тех пор шли ускоренным темпом в роду. Отец Яна был уже в состоянии содержать на свой счет эскадроны, которым, благодаря роскоши их снаряжения, дали название "золотых гусар". С материнской стороны -- еще более славное происхождение: тут предком Собесского был тот самый гетман Жолкевский, который, вернувшись с Московского похода, привез в Варшаву в числе пленников самого царя и заставил провозгласить на его место сына короля Сигизмунда. Позже, будучи окружен турками при Цекоре, он приказал своей кавалерии спешиться, убил своего коня и умер на ногах, "stando, как подобает imperator'y". В силу особой привилегии в замке Жолкевских было разрешено чеканить монету из фамильного серебра для выкупа из плена сына, раненого рядом с отцом, а на могиле героя была начертана следующая надпись: