Я должен сказать нисколько слов по этому поводу, так как об этом влиянии много говорится в учебниках, по которым молодежь моей родины знакомится с хорошенькой француженкой. Самый факт не встречает противоречия. Нет никакого сомнения, что Собесский без Марысеньки не поспешил бы воспользоваться наследством польского лже-Кромвеля в 1665 г., и по всей вероятности, за её отсутствием, ему бы не досталось наследство короля Михаила в 1674 г. Но в том и другом случае она действовала a posteriori, как сила, побуждающая, но не направляющая. Этот факт оставили без внимания. Напротив того, её влиянием объясняли политику её мужа, до и после 1674 г., и, следовательно, ей ставили в вину политику её приемного отечества в позднейшее время. Ей приписывали в 1681 г. разоблачение французского союза, разрушившего одновременно надежды и соображения, связанные с ним во внутренней и внешней политике, осуществление которых могло предотвратить разорение страны. Побуждаемый ею муж её в 1683 году является под стенами Вены, и позднее она ему мешает воспользоваться преимуществами нового сближения с версальским двором. Одним словом, она во всем виновна: и результат её внушения соответствует их источнику: он оказывается плачевным по своей мелочности и жалким.
Сохраняя полное уважение к общественному мнению, мне не трудно восстать против него, когда оно идет вразрез с моими взглядами. Я имею основание не верить обвинениям, возводимым на Марысеньку по многим причинам, из которых первая та, что я не считаю её способной их заслужить. Это бедное дитя имело несомненно свою политику, но трудно себе представить, чтобы Собесский, ею вдохновляясь, мог бы даже в течение суток исполнить "ремесло воина и короля". Политику Марысеньки до 1674 г. Людовик ХIV удачно характеризовал так: "Нет аббатства -- нет пощады! Нет Эпуасса -- нет пощады! Нет того-то и другого -- нет пощады"!
И это совершенно верно. Она умела желать и требовать. Чего? Всего, что было под рукой; по глазомеру, с разборчивостью и обдуманностью, достойными тех маленьких животных, которых мы держим на коленях, пока, сами не падаем перед ними на колени. Она требовала "табурета", пока ей не представилось возможности требовать "короны" с тем же упорством и с той же ловкостью.
После 1674 г. это продолжалось все в том же роде. На другой день после великого события мы встречаем обоих супругов, исполняющих в политике н в других сферах соответствующие им роли. Отношения с Францией, разумеется, были превосходны; беседовали с посланником. Собесский ему сообщил свои требования и свои желания: "Субсидии для окончания войны с турками, союз с Швецией против Бранденбурга, возвращение провинций, похищенных Пруссией, внутренние реформы". Вот его требования.
Теперь очередь за Марысенькой, и то, что она пожелала, подтверждает верность моего мнения: "Звание герцога для её отца; команду над полком для второго брата, графа де Малиньи. Она желает, чтобы выгнали из дома её отца, маркиза д'Аркиена, немецкого слугу, который его обкрадывает; чтобы заперли в монастырь служанку дурного поведения, на которую отец тратит деньги". Это касается внешней политики. Что касается внутренней, дело еще проще. Хорошо запомнив советы, данные де Брежи Марии де Гонзага, по поводу случайных доходов, на которые может рассчитывать королева польская, Марысенька эти советы спешить применить на практике с ревностью, от которой она не отступает до последней минуты своего царствования. Пользуясь всеми преимуществами, принадлежащими казне, она занимается и торгами, которые отнимают у неё всё свободное время.
Ей приходится иногда случайно заменять своего мужа в исполнении обязанностей, на него возложенных. Обремененный делами и совершенно одинокий, он иногда поручал ей некоторые дела, как частный человек, у которого слишком много забот. Она помогала ему управляться с делами по его хозяйству в качестве народного вождя. Король имел министров, но всех этих министров, по большей части бывших товарищей, он не имел права назначать, или их сменять, раз они были избраны. Это были чиновники независимые и несменяемые: не трудно себе представить услуги и удовольствия, которых можно было ожидать от них. Большинство из них были прихлебатели, в роде Морштына или спорщика Любомирского.
Сама Марысенька -- "неисправимо плохая стряпуха", у которой часто огонь гаснет, кастрюли выкипают, приправы перемешиваются, и все делается не вовремя. Это у неё случается без злого умысла. Большей частью она злоупотребляет своей властью лишь для того, чтобы поставить на огонь какое-нибудь блюдо собственного приготовления, которое осложняет список яств, не нарушая хода обеда. Если Польша не погибла от несварения желудка, это не её вина. Я уверен, что бедняжка была жертвой оптического обмана, в историческом отношении.