"Все это пустяки! Но невнимание к вашему сыну. Что невнимательны к нам -- это ничего, да, но к вашему сыну! Этого извинить нельзя! Безрассудный совет!"
Этот ответ не исправил ничего. Собесский, для виду, сделал несколько замечаний. "Он готов был упасть в обморок", писал он своей жене, "видя унижение своего сына". Тем более, что вследствие этого исчезала надежда на приобретение эрцгерцогини для наследника. Он получил от короля несколько несвязных извинений и этим удовлетворился. У него явились другие заботы: нравственное унижение, с которым он бы мог примириться, по своему стоицизму, влекло за собою материальные последствия, весьма гибельные для армии. Как бы повинуясь приказу, военное и гражданское начальство страны стало относиться к нему сообразно с обращением императора.
Его лишили продовольствия для войска и всякой иной помощи, отказывая ему в самых простых услугах. Полякам было запрещено возвращаться в столицу за провиантом: грозили стрелять по ним. Освободитель не мог добиться барки, чтобы довезти раненых до Пресбурга по Дунаю. Императорский драгун ударил прикладом ружья королевского пажа, шедшего за ним в нескольких шагах, и за это на драгуна не наложили никакого взыскания; Собесский даже заметил, что немецкие генералы и принцы, как по волшебству, потеряли способность говорить на французском языке, на котором они раньше бегло выражались. "Все превратились в "Gute Deutchen", писал он Марысеньке. Это не помешало Леопольду дать знать "своему визирю", что он не откажется от пары хороших коней, которых у Собесского было достаточно. "Мне, вероятно, придется возвращаться верхом на муле, или на верблюде", уведомлял Собесский Марысеньку. За неимением корма для лошадей, в котором ему безжалостно отказывали, его кавалерия исчезла.
Сохранит ли, наконец, бедный король часть добычи, отвоеванной им у Кара-Мустафы? Об этом очень беспокоилась Марысенька.
"Я не могу переварить", писала она, с своей стороны, "что этот мошенник, Галецкий (распорядитель королевской кухни) забрал все, что было лучшего в турецкой добыче. Он вас обокрал... Кем взята добыча? Вашими драгунами? На каком же основании Галецкий присваивает себе достояние полка? Вы должны этим пользоваться, а если не вы, то мой брат. Разве он не выше Галецкого? Дайте мне распорядиться. Я ему докажу на основании закона, что все взятое вашим полком принадлежит вам и должно быть разделено среди полка".
Селадон старался извиниться. Он считал себя достаточно награжденным. Ему достался пояс и часы, украшенные бриллиантами, четыре или пять кинжалов ценной работы, пять колчанов, украшенных рубинами, сапфирами и жемчугом; роскошные занавеси, одеяла, ковры и тысяча разных безделушек, между прочим, богатые собольи меха. Все это он обещал привезти с собой. Чтобы успокоить жену, он ей посылал с каждым курьером золотые вещи, материи, атласное одеяло, вышитое золотом, "совсем новое, не употребленное". Такое же он оставил и себе, чтобы, покрываясь им, воображать, что разделяет его с Марысенькой.
Но "Астрея" не уступала; она сердилась и её неудовольствие распространилось по всей Польше.
В истории обществ, организованных на основании всеобщей подачи голосов, наблюдается нередко странное явление, которое нетрудно объяснить: победа под стенами Вены, доставившая победителю громкую известность во всей Европе, встретила восторженный привет всего мира, за исключением императора; великий подвиг, исполненный во имя общего дела, доставивший громкую славу своей родине, после первого взрыва воодушевления вызвал в этой стране лишь слабое сочувствие, которое злопыхатели успели вскоре загрязнить. Марысенька служила отголоском недовольства и порицания, возраставших вокруг неё. Все демократы завистливы, и никто не находит себе при таком режиме места, на которое, как ему кажется, может претендовать по своим заслугам.
Предлогов было достаточно. Радостный день 12-го сентября имел мрачные последствия. Преследование неприятеля шло вяло и медленно.
Немцы обвиняли в этом Собесского, возлагая на него всю ответственность, подозревая, что он давал время своим солдатам грабить оттоманский лагерь.
В своих письмах к жене король с высот Каленберга говорит о жадных взорах солдат в лохмотьях, бросаемых ими в сторону ста тысяч палаток. Понятие о войне в этих отрядах было самое первобытное.
Но если жители Вены не были первыми, -- для этого надо было атаковать врага вместе с кирасирами, -- то они не были последними участниками грабежа. Все в нем участвовали; и Собесский уверял, что под стенами Вены он на самом деле был задержан своими немецкими союзниками. Последние могли иметь другие причины удержать его здесь. Дело шло о преследовании турок в Венгрии. Между тем король получил послание от восставших 17-го сентября венгров, предлагавших ему корону св. Стефана.