Новый год был на носу, с начальством о недельном отпуске он договорился давно, и Фалин, не мешкая, выехал. Заснеженный город встретил его предновогодней суетой. Без труда ему удалось устроиться в гостинице, номер оказался просторным, с телефоном, и Фалин подумал, что завтра пригласит в гости Тамару, друзей. Обзвонив старых знакомых, он узнал, что новогодний вечер сегодня встречают у Халиулина.
При появлении Фалина шумное новогоднее веселье моментально стихло, как это бывает почти всегда, если появляется нежданный и нежеланный гость. Приятели Карима уже начали нехорошо переглядываться, когда Халиулин, чтобы разрядить обстановку, объявил, что приглашает всех на улицу — салютовать Новому году ракетами.
— Цветными? — спросили девушки.
Карим кивнул головой и, показывая на полную коробку гильз, сказал, что стрелять может каждый, кто пожелает. Забава всех взбудоражила, тут же бросились одеваться, а самые нетерпеливые вместе с Каримом поспешили на улицу даже без пальто. На какое-то время Фалин с Тамарой остались в комнате одни.
— Тома, милая, уйдем отсюда, прошу тебя,— Фалин держал в своих ладонях ее руки.
Она помолчала, затем высвободила руки и положила ему на плечи.
— Саша, ну зачем ты уехал, у нас все было так здорово.
— Уйдем, Тома, и все будет по-прежнему. Через несколько месяцев мы не расстанемся ни на день. Только наберись чуть-чуть терпения. Хочешь, я приеду на Первое мая?
Он обнял ее за плечи и поцеловал. Фалин почувствовал, что сейчас самое время увести Тамару. Торопливо отыскал ее пальто, сапожки. Когда он, как маленькую, одевал ее, вошел Карим.
— Тома, ты уходишь?..— спросил удивленно.
Она растерянно выронила варежку и, не пытаясь поднять ее, молчала.
Карим поднял варежку и переспросил, уже волнуясь:
— Ты уходишь?..
— Не знаю,— ответила Тамара, и глаза ее повлажнели.
— Успокойся…
Карим хотел усадить девушку в кресло, но Фалин потянул ее к двери.
Уходя, она как-то виновато глянула на хозяина дома.
Карим неожиданно преградил им путь.
— Саня, я не люблю, когда уводят моих гостей, тем более без их согласия.
Фалин попытался оттолкнуть Карима, но тот уже не шутил, и тогда Фалин ударил его, вложив в удар всю свою злость, обиду, отчаяние.
Карим, не ожидавший этого, рухнул на зеркальный паркет. И вдруг Тамара, еще минуту назад ко всему равнодушная, кинулась на Фалина и стала хлестать его по щекам, повторяя в истерике:
— У–у, Лютый, ненавижу тебя, ненавижу…
Карим тяжело поднялся и, глянув на своих мальчиков, ожидавших знака, сказал:
— В своем доме с гостями счеты не свожу. Уходи, Саня…
Окончив школу, Тамара уехала учиться в Оренбург и через полгода неожиданно для всех, а больше всего для Карима, вышла замуж за своего преподавателя.
Преподаватель, красивый, импозантный мужчина, на пятнадцать лет старше Тамары, скрыл, что ранее был дважды женат и что у первой жены растет сын. Бывшие жены донимали молодую семью, и она бы, наверное, распалась, как вдруг муж Тамары по конкурсу получил вакантное место в одном из институтов Львова, и Тамара укатила далеко от отчего дома.
Лет через десять после этого злополучного Нового года у входа в бар гостиницы в Алма–Ате, где он остановился, Фалин столкнулся лицом к лицу со своим бывшим соперником. Карим несколько погрузнел, поседел, но по-прежнему выглядел привлекательным мужчиной. Вечер, начатый в баре, они закончили утром на холостяцкой квартире Карима, теперь известного алма–атинского архитектора. Всю ночь проговорили о Тамаре, о давних днях в далеком провинциальном городке.
Подвыпивший Карим признавался, что не раз мысленно просил прощения у Фалина, особенно когда у него самого не сложилась семейная жизнь и пришлось расстаться с любимым человеком. За вечер Карим несколько раз повторял заповедь, которую некогда внушала ему бабушка: «Не зарься на чужое. Чужое не принесет счастья…».