— Хороший глушак на стволе. Ты только представь себе — она даже не заметила, что ее мужа застрелили. Охренеть! — Джейк усмехнулся. — И не обратила внимания на звук падающего тела… наверное, она просто глухая!
Прохожие медленно стекались на место происшествия. Я в прострации смотрел, как рыдающая женщина опускается в лужу крови и мозгов, добавляя больше вишневой краски своей одежде. Мужчине прострелили голову и, судя по отсутствию судорог, его парализовало сразу. Думаю, пуля прошла насквозь. Шансов у него нет.
Это похоже на страшный сон. Пожалуйста, пусть это окажется просто сном, осознаваемым с особой четкостью.
— Как ты мог? — такое впечатление, что я стал куклой, за которую говорит чревовещатель. — Он же… он… просто шел мимо…
— Плевать я на них хотел. Это просто люди, их еще шесть миллиардов. Мне сейчас интересен конкретно ты. Я думаю, ты понял, на что я готов пойти? Представь, как ты будешь выглядеть, перепачкавшись в чужой крови…
— Я тебя понял! — это было почти криком. Я задышал глубже, чувствуя спазмы и радуясь, что ничего не ел сегодня.
— Не нервничай, — ласково посоветовал Форестер. — Я же это сделал ради тебя.
— Да пошел ты!
— Лучше ты иди. До перекрестка на Бейкер-стрит, там тебя уже ждут. И побыстрее, а то сейчас копы приедут.
Услышав короткие гудки, я с чистой совестью выронил телефон. Чтобы не закричать, мне пришлось практически до крови закусить губу. Истерика без слез и без единого звука — это оказалось чистым мазохизмом. Больнее только любовь.
Сгусток чистой, незамутненной боли.
Я тоже истекаю кровью. Но я не парализован, нет… Я бьюсь в судорогах, я захлебываюсь…
Я люблю. Слишком остро, слишком сильно, слишком непонятно.
Комментарий к Глава 9. Saignements, partie 1 (1) Saignements, partie 1(фр.) — Кровотечение, часть 1
(2) Ce n'est pas possible(фр.) — это не представляется возможным
====== Глава 10. Saignements, partie 2 ======
10 сентября, 2002 год
— Я думаю, что тебе пора домой! — язвительно предположил Верджер. Уж за что Винс и не любил телефонные разговоры, так это за отсутствие возможности убивать взглядом.
— Что еще скажешь? — скучающим тоном поинтересовался он.
— Кхм… Я много чего могу сказать. Конкретно сейчас скажу, что ПМЖ в Сан-Франциско не входит в твои планы.
— Я без тебя знаю, что входит в мои планы.
— Тебе здесь лучше не задерживаться, это во-первых. Пол тебя ждет, это во-вторых.
«Это он говорит в точности как Алфи, или же я думаю только об Алфи?»
— Сэм, если уж мне поровну на Уилсона, то тебе и подавно.
— Блэки, — и снова это дурацкое сокращение его фамилии, слышимое лишь от двух людей на Земле, — твой нежный голосок явственно указывает мне на охренительно плохое настроение. Что случилось на этот раз?
— У меня сигареты кончились, представляешь? — Винс вытряхнул последнюю сигарету из пачки «<strong>Black</strong><strong> & </strong><strong>Gold</strong>». — О, мне так грустно, так тоскливо! Как жить-то дальше?
— Ну… Бросать курить в пятый раз?
— В четвертый. И бросать не буду. Сдохну от рака — и не придется век спустя любоваться на ложную урбанизацию солнечной системы. Ну, или что там еще будет в далеком и неизменно светлом будущем.
— Ты так позитивен, просто прелесть.
— Угу, — невнятно отозвался Блэкстоун, исследуя кухню в поисках зажигалки.
— Может быть, скажешь, что случилось?
— Всё зашибись.
Действительно. Всё зашибись. Осталось определиться, обо что именно зашибаться.
— Что-то не верится.
— Черт, да это твои проблемы! — дотошность «мамочки Сэм» начинала его раздражать.
— Винс, ты сейчас прямо стервозная лесбиянка. И как только бедный парень тебя терпит?
«На данный момент — никак».
— Слушай, Верджер, отвали. Бесишь.
— Я тебя бешу большую часть времени. Да это буквально смысл моей жизни!
По его смиренному тону Винс безошибочно определил, что от допроса с пристрастием так просто не отделаться. В данном случае лучшей защитой было нападение.
— Лучше ты мне скажи, с чего тебя вдруг заинтересовала моя жизнь на данный период времени. Поржем вместе.
— Почему сразу поржем? Может быть, всё серьезно до ужаса?
— Ты бы уже заявил жутко таинственным тоном: «Ах, Винс, это не телефонный разговор!»
— Ну, твоя правда, — Сэм тяжело вздохнул. — Что-то ребята Гонсалеса меня напрягают последнее время. Не иначе как нашел себе инвестора и расслабился, придурок.
— Хорош инвестор — какой-то пацан без образования, который долбится кокаином и взирает на всех с видом императора планеты.
— Ну и пусть долбится, нам-то какое дело?
— Никакого.
«Практически никакого», — мысленно уточнил Винс, почему-то вспоминая злобный, колючий взгляд этого Джека.
«Джейк», — елейно исправивший голос будто бы действительно прозвучал рядом, действуя на нервы ненужным напоминанием. «…но стоит мне только позвать его обратно…»
— Так что там с Гонсалесом? Неужто бедняге наскучило изображать пресмыкающееся в твоем присутствии?
— Не смешно. Я считаю, что он действительно зарвался, если нарушает субординацию.
— В смысле? — Винсент распрямился. — Копа замочили?
— Нет. Непонятная ситуация… — в трубке послышался шелест. — Вот, мне недавно пришел факс от Грейса. Крейг Бишоп, гражданин США, сорок один год, был убит выстрелом в голову, на улице Пейдж-стрит… Интересный, кстати, выбор — жилая улица. М-м-м, ну что еще? Смерть наступила в восемь часов и девятнадцать минут после полудня. Стреляли с расстояния примерно тридцать-тридцать пять футов, пуля прошла насквозь.
— Э-э-э… и что? Что этот Крейг Бишоп сделал великому Хосе? — ехидно поинтересовался он, искренне удивляясь тупости отдельных человеческих индивидов.
— Ничего. Вообще никому и ничего не сделал. И скорость не превышал. И исправно платил налоги! — с сарказмом закончил Верджер.
— Короче, зря жизнь прожил.
— Именно.
— Но вот при чём здесь мы с тобой?
— Всё как всегда: Блэкстоун у нас ни при чём. Люк, помнится, тоже был вечно ни при чём. Вспомни, где он сейчас!
— Не сравнивай меня с Фонтэйном. Мы с ним абсолютно разные люди.
Насмешливое хихиканье Верджера выводило из себя еще больше, чем его нравоучения.
— Тут ты прав, Винс. Люк хоть и был таким же эгоистичным болваном, но тут уместно вспомнить, что если хочешь жить припеваючи, то не следует кого-то ставить выше себя. А у Люка было аж двое таких людей. Вывод, сынок: у простых смертных есть люди, которые значат несколько больше, чем собственная задница.
— Подожди, подожди! — нервно хрустя пальцами свободной руки, Винс подкурил сигарету от конфорки газовой плиты, попутно чуть не подпалив волосы, с охотой стремящиеся навстречу аутодафе. — Вот если ты сейчас намекаешь, что мне наплевать на Алфи, то я без прелюдии посылаю тебя…
— Полегче, Винс. Не стоит толковать мои слова так прямолинейно, как ты это любишь делать. Лучше подумай, почему же тебя терпит… как же там… «красивый, умный, обаятельный, и жутко вредный».
— И почему же? — он и сам был не прочь узнать, почему Алфи его терпит.
— Да потому же, дубина, почему и я: он тебя любит!
— Я знаю, — не зная, куда себя деть, Винс взгромоздился на довольно узкий для его комплекции подоконник.
— Слава Богу!
— Но это же… бред! Зачем ему любить меня?
— Хм… запущенный случай. Винс, тебя Джинни в детстве головой об пол не роняла? — заботливо поинтересовался Сэм.
«Если он сейчас не закатывает глаза с мученическим видом, то моей интуиции пора переезжать на помойку».
— Не роняла. Джинни меня холила, лелеяла и прививала хороший вкус, которого ты, Сэмми, напрочь лишен.