— Вот только уму-разуму не научила. Ладно, чего уж переливать из пустого в порожнее… Мне еще с Хосе надо переговорить. И не забудь о том, что я сказал.
— О чём именно? — это были истинно родственные взаимоотношения — один наезжает, а другой косит под дурачка.
— Обо всём, Блэки!
Уже прицелившись было телефоном между диванных подушек, Винс опустил руку и обреченно уставился на него.
«Пейдж-стрит… А это, кажется, та улица…» — сие запоздалое открытие радости не прибавило.
Может быть, это паранойя. Может быть, это настойчивое желание увидеть в Форестере исчадье ада.
Телефон абонента выключен, или находится вне зоны обслуживания…
А может быть, это интуиция не хочет на помойку и на всю катушку эксплуатирует отведенный ей срок.
Алфи никогда не отключал мобильный просто так, и стопроцентно не стал бы делать это просто из вредности. И всегда следил за тем, чтобы телефон был заряжен.
«Однажды он уже выключил мобильник, да-а?» — услужливо напомнило подсознание.
Не продолжать же клоунаду с автоответчиком, в самом деле?..
Электронный голос — брат-близнец предыдущего оратора — сообщил, что он может оставить сообщение после звукового сигнала.
На раздумье ушло от силы десять секунд. А потом срочно понадобилось отправиться за сигаретами.
На Пейдж-стрит, разумеется.
Просто клиент. Считай, что это просто клиент…
У меня подкашивались ноги, но я изо всех сил старался держаться прямо.
И на моих глазах никого не застрелили, о нет… Всё хорошо, все просто замечательно.
Просто клиент.
Малообщительные мордовороты в мятых рубашках погрузили меня в свой автомобиль и полчаса спустя высадили возле отеля «Четыре сезона».
Отель «Четыре сезона»! И он еще будет говорить, что я сноб! Нервно посмеиваясь, я вошел внутрь здания, отмечая эту киношную фешенебельность, типичную для дорогих отелей. Вся эта лепнина на потолках, бликующие поверхности, убедительно изображающие мрамор, позолоченные пуговицы на форме обслуживающего персонала. Нужно было идти сюда в своем утреннем обличье — с перекати-полем вместо прически и в рубашке Блэкстоуна…
Что ты делаешь, идиот? Зачем думаешь сейчас о Блэкстоуне? Решимости это не прибавит.
— Добрый вечер. Я в номер 646, — называю только номер, согласно полученным от мордоворотов указаниям.
— Ваше имя, пожалуйста? — безукоризненно вежливо осведомился портье.
— Альфред О’Нил.
Внеся мое имя в журнал посетителей, портье объяснил, на каком этаже выходить.
Несмотря на мое страстное желание, заблудиться по дороге не удалось. Почти минуту я стоял возле двери, раза три-четыре подняв руку, чтобы постучать. Когда же, наконец, мне это удалось, дверь распахнулась, являя передо мной Джейка, дымящего сигаретой и ленивым движением оправляющего воротник.
— Пунктуален как всегда, — саркастически протянул он, окутывая меня облаком мерзкого табачного дыма.
— Что есть то есть.
Свободной от сигареты рукой он аккуратно сгреб меня за грудки рубашки и втянул внутрь комнаты. Меня покоробило бы от такого бесцеремонного обращения, не будь мне всё до такой степени безразлично.
— Чай, кофе?.. Вермут?
— Обойдусь, — я прикрыл за собой дверь. Такое ощущение, что я налег на створки медвежьего капкана, побуждая его захлопнуться.
— Ты проходи, располагайся.
Проходи. Располагайся. Это даже не смешно. Пока я плелся на звук его голоса, Джейк успел избавиться от сигареты и теперь взирал на меня поверх бокала с мартини. С мартини, это я знаю наверняка.
— Я могу просто раздеться, или тебе стриптиз под музыку? — стараясь, чтобы в голосе звучало как можно больше яда, осведомился я.
— Не стоит утруждаться, — он подошел ко мне. Неторопливо расстегнул две верхние пуговицы на моей рубашке и отошел, словно бы любуясь кардинальными изменениями. — Я не щепетильный, справлюсь сам.
— Рад это слышать.
В воздухе повисла неуютная тишина. Точнее, неуютно было мне — Джейк же, судя по всему, получал почти сексуальное наслаждение, пристально разглядывая меня и словно бы пытаясь полюбоваться на мои внутренности. Поставив бокал на столик возле кровати, он снова подошел ко мне, положив руку мне на грудь.
— Скажи что-нибудь, — прошептал Джейк мне на ухо.
— Иди. На хуй, — чеканя каждый слог, произнес я. Он в ответ лишь усмехнулся, путаясь пальцами в моих волосах.
— Ты считаешь меня психом?
В настоящее время в моей жизни уже имеется один псих. Но Форестер явно не из их числа.
— Не льсти себе. Ты всего лишь безмозглый, зажравшийся мальчик с полным отсутствием чувства меры. И я не хочу играть в твои извращенные игры — хотя бы по той простой причине, что перерос их.
Что-то я запамятовал — моего желания никто не спрашивает.
— Ты мне нужен, Алфи. А не ты ли говорил, что превыше всего необходимо ставить собственные нужды?
— Я так говорил? — мда… неужели я был таким же самовлюбленным хреном? Даже не верится. — Ну, так или иначе, мои нужды не совпадают с твоими. И вообще, Джейк… я не имею абсолютно никакого отношения к твоей жизни.
— Имеешь, — пальцы чуть надавили на мой затылок. Его движения, прикосновения — всё в нём лишено мужской тяжеловесности, но и всякой аккуратности тоже.
Не те движения. Не те прикосновения.
— Я похоронил эту потребность. Но теперь ты снова здесь, со мной. Тебе не кажется, что это предрешено?
— Я не гребаный фаталист, чтобы верить в такую ерунду, слышишь? — я попытался оттолкнуть его, но не тут-то было.
— А ты поверь…
Я, подобно фригидной пуританке, закрыл глаза и взмолился об отсрочке неизбежного.
Целует, мать его, неизбежно. А что мне еще остается? Предоставляю Джейки возможность лизаться с изваянием. Воздух в легких ощущался холодной и липкой субстанцией; казалось, что она холодит меня всего изнутри острыми иголочками, растекаясь по кровеносным сосудам вместо насыщенной кислородом крови. Это отвращение, не похожее на отвращение. Это отвращение, маскирующее страх.
Почувствовав мое стойкое нежелание сиюминутно предаваться страсти, Джейк отстранился.
— Может быть, перестанешь изображать недотрогу?
— Я бы рад, да ты так и не научился целоваться, Джейки.
А сейчас, видимо, будет презентация очередной кучерявой лапши для моих многострадальных ушей.
— Послушай… Мы очень некрасиво расстались, я это понимаю.
Насчет лапши угадал. Но, пожалуй, даже «Дорогой, я беременна» прозвучало бы сейчас более правдоподобно.
— Мы не расставались, Джейки. По той простой причине, что не были этакой парочкой с романтическими причудами.
— Да ладно тебе! Я же знаю, что был нужен тебе.
— Мне нужен был мой лучший друг. Так что ты со мной не расстался, ты меня кинул. Но — веришь, нет? — мне было как-то не до тебя!
— Я спасался от твоего папаши, черт тебя дери! — он даже соизволил убрать руки. — Ты же должен понять это, сам всегда думал в первую очередь о себе!
Джейк бесспорно силен в одном — в убеждении. И, если бы я не знал его так хорошо, то поверил бы. Наверное…
Но я знаю его слишком давно. Слишком хорошо. Гораздо лучше, чем он сам.
— Придя сюда, я думал не только и не столько о себе. Так что твоя теория в настоящее время недействительна.
Его светло-зеленые глаза казались желтыми из-за тусклого освещения. И еще более злыми из-за кромки лопнувших сосудов в уголках.
— Значит, он и только он — я правильно понял? Мне ты не даешь даже шанса.
— Твои шансы изначально были равны нулю. Теперь же это стабильное такое «минус бесконечность». А в биологии такой тип отношений относится к группе «плюс-ноль» — ты получишь пользу, а мне не холодно и не жарко.
— Ах, вот как? Что ж, я тоже помню школьный курс биологии. У тебя сейчас две альтернативы — отношения групп «плюс-плюс» и «плюс-минус».