В госпитале царил хаос. ИХ привозили вертолетами и машинами — артерии, легкие, кишки, мочевые пузыри, печень, селезенки, почки, гортани, глотки, кости, желудки. Полковник Блэйк, хирурги, Ужасный Джон и Добрый Валдовски, который в свободное от починки челюстей и выдирания зубов время помогал Ужасному Джону подавать наркоз, постоянно отрывисто переговаривались, стараясь хоть как-то поддерживать порядок и плавность потока. Они должны были максимально подготовить каждого пациента к моменту начала его операции. Расписание операций естественным образом определялось наличием свободного операционного стола и хирурга. Очередность постоянно нарушалась вновь прибывшими вертолетами, приносящими более серьезных раненых, которых приносили с вертолета в приемную и сразу на стол.
С одного вертолетного рейса обитатели Болота получили восемь новых пациентов, из которых все одновременно нуждались в срочном и максимальном внимании. Хуже всех был чернокожий рядовой. Он был без сознания, с приколотой к нему запиской из фронтового медпункта. В записке было сказано, что пациент потерял сознание, когда на него обрушился бункер, затем очнулся, но скоро вновь потерял сознание. Это явно была травма нейрохирургического характера. Но в 4077-м нейрохирурга не было потому, что обычно раненных с такими травмами отправляли в 6073-й МЭШ, где было несколько нейрохирургов.
Ловец Джон прочитал записку и оглядел парня. Он заглянул ему под веки. Правый зрачок был расширен и недвижим. Пульс был замедленный, давление практически отсутствовало.
— Боюсь, у него эпидуральная гематома [20], — сказал он, — Дюк, ты что-нибудь в этом смыслишь?
— Да, — отозвался Дюк, — Но недостаточно чтоб назваться профессионалом.
— Считай себя отныне профессионалом, — сказал Ловец.
Дюк быстро обследовал пациента. Он нашел признаки давления на мозг крови, скапливающейся между черепом и внешней оболочкой мозга.
— Немедленно, — приказал он, — несите этого в операционную.
Дюк побежал, опережая носилки. В операционной ему повезло застать босса, шефа, начальницу, вождя и тренера всех операционных сестер — капитана Бриджит МакКарти, из Бостона, штат Массачусеттс.
— Скорей, Громила, — скомандовал он, — ты-этта, тащи мне перчатки, нож, молоток, зубило, гемостатик и насос.
Капитан Бриджит МакКарти сочетала в себе около тридцати пяти лет, пять футов восемь дюймов крепкого, как кленовая древесина тела, и, обычно, она не терпела наезды ни от хирургов, ни от своей прямой начальницы майора Маргарет Халиген. Последняя черта характера нравилась обитателям Болота, прозвавшим её Громилой не за красивые глаза, а зная точно, что в драке она одолеет любого из них. Но кроме всего прочего, она была медсестрой, прибывшей в госпиталь именно для того чтобы быть медсестрой. Так что, когда Дюк с горящими глазами отдал приказание, она не задала вопросов, а лишь бросила: «Да, сэр».
Правая сторона головы раненого была быстро побрита и вымыта, и Дюк сделал надрез до кости. У него напрочь отсутствовало желание лезть в череп с молотком и зубилом, но и выбирать не приходилось. Подходящие случаю дрели для сверления отверстий в черепе находились в руках нейрохирургов 6073-го, так что он выкручивался как мог. С долей удачи и мастерством порожденным необходимостью, менее чем за минуту он пробил в черепе небольшую неровную дыру с острыми краями. Кровь тут же хлынула из нее фонтаном. Фонтан быстро перешел в едва сочащуюся струйку, и тогда Дюк прибег к весьма похвальной хирургической мудрости: мудрый хирург, в особенности работая не по специальности, знает, когда ему следует остановиться. Поэтому и Дюк не стал копаться под твердой мозговой оболочкой, а ограничился этим поверхностным осушением кровоизлияния, и давление на мозг сразу же упало. Он залепил отверстие гемостатическим гелем, вставив трубочку для отхода крови, зашил кожу хирургическим шелком, и солдат начал стонать и ворочаться. Его дыхание улучшилось, пульс восстанавливался, а Дюк произнес слова, которые — в случае если в его честь воздвигнут медицинский университет — могут быть высечены в камне на фасаде главного здания:
«Теперь у него есть шанс выжить, даже если всё, что я сделал — это стукнул его по голове топором».
Пока Дюк направлялся в послеоперационную, чтобы предписать уход за пациентом, капитан Бриджит МакКарти пошла в противоположную сторону палатки узнать, из-за чего там шум. Суматоха была по поводу раненого, прибывшего тем же рейсом, что и пациент с гематомой. Ястреб быстро осмотрел раненного, нашел, что тот находится в полубессознательном шоковом состоянии, но опасаться пока было нечего. Его одежда и волосы были пропитана грязью, а шея обмотана окровавленным грязным бинтом.
— Снимите эту повязку чтоб мне видно было что там у него, — распорядился санитару Ястреб и направился к пациенту на соседних носилках.
Санитар снял бинт. Пациент повернул голову влево. Кровь брызнула на полметра в высоту из дыры, пробитой осколком снаряда в правой стороне его шеи. Солдат завопил.
— Мама! Мама! — кричал он, — О, Мама, я умираю!
Кровь била, подобно сильному роднику, и собравшаяся публика смотрела заворожено на это зрелище. Когда струя, утихая, изогнулась и залила лицо и рот пациента, он закашлялся, забрызгав собравшихся кровью.
Ястреб мигом подлетел. В спешке он инстинктивно сунул свой правый указательный палец в отверстие раны, заблокировав таким образом разорванную сонную артерию. Поток крови он остановил, но при этом потерял свободу правой руки, и теперь стоял, соображая: «Черт, а теперь то, что мне делать»?
— Тащите его в операционную прямо на этих носилках, — крикнул он, — Я не могу вынуть палец. Найдите Ужасного Джона, скажите чтобы его задница тут была немедленно!
Громила МакКарти спешила за Ястребом в операционную, не имея возможности задавать вопросы. Ястреб продолжал выкрикивать команды.
— Кто-нибудь, режьте на нем одежду… Скажите пусть из лаборатории принесут пока две пинты нулевой [21] группы, выяснят его группу и готовят еще пинт пять-шесть донорской… Найдите кого-нибудь, чтобы начать переливание… И вот еще что — начинайте искать доноров, и пошлите кого-нибудь в Сеул за всей кровью какую можно добыть!.. И тащите сюда анестезиолога!
— Я уже здесь, — отозвался Ужасный Джон.
— Хорошо, — сказал Ястреб, — давай ему наркоз, и трубку вставь, если сможешь. У него сонная артерия разорвана, а он так дергается, что я ничего делать не могу. Нету времени на предоперационную возню.
— Мама! Мама! — орал пациент, — я умираю!
— Не дергайся, — сказал Ястреб, — иначе гарантировано умрешь.
Ужасный Джон сделан надрез и попал в вену. Он начал переливание, затем ввел Пентотал и кураре, вставил внутритрахейную трубку. Положение оставалось напряженным. Хотя пациент и получил свою дозу наркоза, Ястребу еще предстояло как можно скорее пережать сонную артерию.
— Зови на помощь, — приказал он Громиле МакКарти. — Я буду продолжать держать пальцем, иначе мы его потеряем. Я не могу ни отпустить артерию, ни зажимать ее одной рукой.
Но он попытался. Схватив скальпель левой рукой, он расширил рану вокруг своего грязного указательного пальца правой, который должен был оставаться в ране. Затем он попробовал просунуть туда зажим Келли и пережать артерию, но это ему не удалось. Тогда он взял ретрактор и, удерживая его левой рукой, добился хотя бы более легкого доступа вглубь раны. Ему срочно нужна была помощь.