-Маша? Машенька? Ты где?
Она оттолкнулась от дерева. Добралась до пустынной (еще бы в два часа ночи) дороги. Прошла всего несколько шагов. В лицо ударил свет фар. Маша подняла руку. Отчаянно взывая непонятно к кому: "Пожалуйста. Ну, пожалуйста, пожалуйста!" Девяностые годы, разгул бандитизма, люди боятся помогать друг другу. Сейчас эта машина объедет ее и скроется вдали. Глупо, с отчаянием, она вновь обратилась к неведомой высшей силе: "Ради Бога!!!" Вытянутая в сторону рука безвольно упала. Маша зажмурилась. Слушая, как шуршат шины, мимо, мимо. "О, Господи! Пожалуйста!"
Каким сладостным звуком может оказаться визг тормозов! Автомобиль чуть бросило в сторону. Остановился, дал задний ход. Подъехал вплотную. Приоткрылась дверца. Мужской смутно знакомый голос предположил с иронией.
-Гуляешь, девушка?
Воспоследовала пауза. Свет фар слепил глаза. Девочка ничего не видела.
-Помогите.
Прошептали разбитые губы. Сил кричать не было. Маша покачала головой, разлохмаченная коса скользнула на грудь, видневшуюся в разорванной до пояса рубашке. Стало ужасно стыдно, за то, как она выглядит. Хуже самой последней бомжихи, наверно. Какой кошмар. Кошмар. И тот же голос, вдруг изменившись, проговорил взволнованно и удивленно.
-Блин. Я же знаю ее! Я с ней сегодня разговаривал!
Из машины долетело нестройное, раздумчивое.
-И я где-то видел, несомненно.
-Я тоже. Как будто.
Два силуэта сразу пошли навстречу. Один, толстоватый, крупный, пробасил. С узнаванием.
-Ну, ты даешь, русалочка! Чего случилось?
Второй, широкоплечий, ловкий в движениях, на манер хищника, молча подставил руку. Маша почти рухнула на крепкую мужскую грудь. На серый свитер. Спрятала лицо. Вдыхая запах горьковатого одеколона. Застеснявшись, отстранилась.
-Здравствуйте. Я вас испачкала. Простите.
Он засмеялся.
-Ой, не могу! Воспитанная какая. Колись, чего случилось!
Из машины попросили бесцеремонно.
-Макс, тащи внутрь. Завязывай с допросом. Она и так замерзла.
Маша вздрогнула. У нее всегда была фантастическая память на голоса. Она никогда не ошибалась, не путала никого по телефону, даже если человек не представлялся. Но сейчас, подумала, что бредит. Просто бредит. Парень, вернее молодой мужчина, названный Максом, согласился.
-Доктор прав, как всегда.
И Маша потеряла сознание второй раз в жизни, второй раз за ночь.
Девушка начала заваливаться точно сломанная кукла. Но у Макса была исключительная реакция, сила ей соответствовала. Вытянул руку, придержал, потянулся, подхватил. Высокая и тонкая, в длинной разорванной рубашке, нечаянно выбежавшая навстречу из темноты. Та самая незнакомка. Он почему-то вспоминал ее целый день.
-Макс, ты чего застыл?!
Смотрел в запрокинутое лицо, которое сегодня утром увидел грустным и прекрасным. Невероятной длины растрепанная коса обвилась вокруг его запястья, стекла вниз, качаясь у земли. Округлый подбородок выпачкан кровью. Босые грязные ножки, покрытые синяками. На спине, он сразу ощутил, сквозь тонкую ткань, вздувшиеся рубцы. В сердце у Макса зарычал зверь. На мгновение он оглох от ярости. Кто посмел? Какая паскуда? Голос друга пробился к сознанию.
-Садись же. Поехали.
Справившись с бешенством, Макс протянул девушку, совсем еще девчонку, другу на заднем сиденье.
-Осторожно. Голову придержи ей. Вот так.
Быстро обежал машину. Плюхнулся на свое место, глянул в зеркало. Доктор продолжал руководить. Все верно. Эта ситуация по его части.
-Поехали. Разворачивайся.
-Куда?
-В травму, конечно. Избили. Вероятно, изнасиловали.
Макс утопил педаль. Одна рука на руле, другая свободна, полу обернувшись, он смотрел назад. Золотые волосы раскинулись по груди друга, свесились вниз, легли на пол. Мишка с переднего сиденья вздохнул.
-Красивая какая. Жаль.
-Чего жаль?
Вызверился Макс.
-Чего тебе жаль?!
Дураков спорить с ним не нашлось. Доктор делом занялся. Пульс считает. Буров - флегма, сделал вид, что оглох. Разумный мужик. Опытный. Умный. Хорошо его знает. Предпочитает выждать. Дать время остыть.
-Как она?
Матвей пробурчал.
-Гони давай. В больнице разберемся. Спасатель хренов. Вечно тебе везет на неприятности.
-Она - не - неприятность.
Слова падали пудовыми гирями. Короткое молчание. Тяжелые вздохи Бурова. Густая тишина. Вдруг доктора понесло, развыступался на заднем сидении.
-Говоришь не неприятность? Тебе виднее. Что б я еще раз с тобой куда собрался?! Ни в жизни. Хватит. Сил больше нет! Бурый, что у нас в прошлое воскресенье приключилось? Когда мы до сауны так и не доехали.
-Стрелка с юго-западскими.
-Стрелка?
-Ну, да.
-О! Я не часы, мне стрелки ни к чему!
Доктору Макс многое прощал. Всегда. Со времен детского сада. Тем более успел остыть. Начал соображать. Загорался он за секунду. Такие дрова ломал - караул. Зато и брал себя в руки почти сразу. Контраст между невменяемым охреневшим берсерком и рассудительным умным Максом врагов всегда шокировал. Друзья привыкли. Притерпелись. Спорить начинали в нужный момент. Не раньше. Вот и теперь доктор ворчит. Буров прикидывает, что и как. Ничьи головы без особой надобности уже не полетят. Скорее всего. Тем не менее, более дипломатичный Мишка попросил, покосившись на водителя.
-Ты там потише, Гиппократ. Это моя личная просьба. Да! Да! Не можешь помолчать лишнюю минутку? Тогда объясни, в какую больницу рулить. Травматологий у нас много.
-В четвертую.
-Понял.
Слабый голос вмешался в спор.
-Не надо. Пожалуйста. Не надо.
Точно тихий ангел пролетел. Мужчины замолчали. Макс обернулся, бросил короткий взгляд назад. Метнул четкий вопрос. Точно ножик бросил - вжих.
-Почему?
Маша открыла глаза: огромные золотисто-рыжие, как у кошки. Пошевелилась на коленях у доктора, тихо охнула. Собралась с силами, пояснила жалобно.
-Это отчим. А мама в роддоме, на сохранении. Если в больницу, сразу милиция. Мама плохо себя чувствует. Не надо ей такое, знать, не надо. Нет. Нет.
-Успокойся.
Посоветовал доктор, придержав взметнувшиеся тонкие руки.
-Не шуми.
Подал реплику Буров.
-Ситуация проясняется. Отчим, значит.
-Да.
-Сколько тебе лет?
-Пятнадцать. Скоро шестнадцать. Совсем скоро.
-Несовершеннолетняя.
Буров откинулся на сиденье, скрестил руки на груди. Тут было и без него кому принимать решения. Пусть Авиценна и Крутой Пацан думают. Макс остановил машину, посмотрел на друга. Спросил.
-Как ты считаешь, доктор?
Удивительное дело - он советовался? Моря горят, леса плывут. Матвей подумал секунд пять.
-Побои серьезные, была потеря сознания. Лучше все проверить. Тщательно. Я за больницу. То, что она встрепенулась - на Машу он не смотрел - просто шок. Неадекватное поведение.
Машина тронулась с места. Девушка жалобно попросила.
-Не надо. Ну, не надо. Скандал же будет. Не надо... Я не хочу. Как противно. Все узнают. Станут говорить.
Профессионально чуткие, быстрые пальцы Матвея пробежали по телу девочки, задержались в нескольких местах. Надавили, отпустили.
-На голове ссадины, затылок в крови. Обязательно снимок сделать. На спине, на пояснице следы ударов. Нужно почки посмотреть, сразу.
Маша поняла, что ее мнение в счет не идет. Отстранилась, заплакала. Прижала руки к лицу, слезы лились, лились, лились. Матвей не отреагировал, Буров тоже. А вот Макс вписываясь в поворот, буркнул неожиданно.
-Анонимно оформим.
-Что?
Не понял Матвей.
-Обследование проведем анонимно.
-Так не делают! Не положено!
-Ха!
В коротком смешке Макса плеснула орлиными крыльями уверенность в своих силах. Доктор попытался объяснить.