-Геннадий прочитал мое письмо. Вскрыл и прочитал. Без спроса.
-О, Боже. Вы оба спятили. Оба!
Мама выпустила рукав мужа. Съежилась, заплакала, ушла в зал. Геночка не двинулся с места.
-Пропустите.
Повторила Маша с нажимом. Понимая, что мучает маму но, не имея сил остановиться, прокричала на максимальной громкости.
-ЕСЛИ ОН НЕ ОТОЙДЕТ ОТ ДВЕРИ, Я ВЫПРЫГНУ В ОКНО!!! ЧЕСТНОЕ СЛОВО!!!
-Гена.
Слабо позвал голос из зала.
-Гена, пожалуйста. Будь взрослым человеком. Пусти ее. Пусть идет. Куда хочет.
Отчим мстительно подхватил с полки шапку, с пола единственные сапожки, процедил, глядя Маше в глаза.
-Давай, давай. Иди к своему...
Гадко ухмыляясь, отступил с дороги. На что надеялся, интересно? Маша вылетела в подъезд как была, в комнатных тапочках, джинсах и футболке. Немного постояла на первом этаже. Не назад же возвращаться? Рванула через двор, в дом напротив, к подружке Светке - которой, разумеется не оказалось на месте. По вселенскому закону подлости.
-Баскетбол?
Маше стало противно от вялых и скользких ноток собственного голоса. У, дохнущая рыба. Интересно, что о ней подумала тетя Оля. Подружкина мама появилась в дверях с полотенцем на сгибе локтя, половником в руке. Фартук щедро обсыпан мукой. Классическая домохозяйка. Большая, теплая женщина. Во взгляде ирония.
- Да. Баскетбол. Делать ей нечего больше.
-Баскетбол.
Глупо повторила растерянная Маша.
-Нет, чтоб матери помочь. В мячик играет.
-Сегодня тоже? Вчера же была тренировка, вроде.
-Это ты у меня спрашиваешь? Чья она подружка? Кто с кем секретами делится? Думаешь, она маме что-нибудь рассказывает? Зря. Я не знаю ничего. Сама. Поняла? Я догадываюсь. Ну, иногда мне сообщают, куда именно идут. Или просят, что именно им голодным нужно приготовить на ужин, когда они явятся, собственной персоной.
-Простите.
-Кстати, почему ты полуголая? На дворе не лето. Надо одеваться! Голова у тебя есть на плечах?
Выбранила тетя Оля. Замахала половником.
-Разве так можно? Простынешь!
-Ладно. Пойду.
Подружкина мама, игнорируя возражения, ухватила Полежаеву за плечо, втянула в квартиру.
-Подожди. Набрось хоть мою ветровку, что ли? Вот эту.
-Не надо.
-Набрось! Я сказала! Потом занесешь. Господи! Ты еще и не обулась? Откуда берутся такие дети? Сначала они сами себя заморозят, потом их приходится долго лечить, а о маминых нервах ни одна красавица не подумает! Еще чего не хватало.
В сердито-укоризненных выкриках не было ничего обидного. Шумно, но с искренней заботой.
-Все в порядке, тетя Оля.
Развернулась, направилась обратно. Двор был пуст. Это летом все на улице толкутся. Бабушки на скамеечках, мамочки с детьми на качелях, и вокруг песочницы.
-Рыжая!
-Эй, Рыжая!
В дверях своего углового подъезда маячили братья Федотовы.
-Зайдешь к нам? Потискаемся малость. Втроем. А?
-...
-Ваще ополоумела!
Теперь Маша изволила ответить.
-Да.
-Минус двадцать, между прочим.
Снова не стала спорить.
-Знаю.
-Светки нет? Не повезло? А ты к нам. Мы согреем! В два счета!
-Ага.
-Машка, не беги мимо!
-Рыжая.
-Машка!
Братья смеялись. Подталкивая друг друга локтями. Юрка крутил пальцем у виска. Чем ему отвечал Павел, Маша уже не видела. Обжигая пальцы о металлическую дверную ручку, нырнула в подъезд. Поправила сползающую с плеч ветровку - тетя Оля была особой весьма крупной комплекции. Ростом как Маша, а объемами, с порядочную снежную бабу. Настоящая кустодиевская купчиха. Так что, силой врученная ветровка была девочке не по размеру. Запросто пару Маш впихнуть можно. Полежаева взобралась на третий этаж. Постояла у родной двери. Отвернулась. Спустилась на площадку. Шлепнулась на подоконник. Сил нести домой повинную голову не было.
-Маша, ты разве куришь?
Удивилась соседка с четвертого, поднимаясь к себе мимо девушки.
-Нет.
Бабуся не поверила. Продолжая карабкаться дальше, покачивая головой, забубнила.
-Вот молодежь пошла. Дымят, дымят точно паровозы. Дымят. Весь подъезд дымом провонял, им хоть бы хны. И девки за парнями тянутся. Никакого стыда.
Маша отчаянно мерзла, посматривала в окно, не появится ли Света, наконец? Сколько можно тренироваться? Достала смятый конверт.
-Полежаевой М. Обратного адреса, разумеется, нет.
Расправила сложенную открытку. Что так взбесило Геночку, интересно? "Без тебя, твоей улыбки, голоса - все теряет смысл. Я люблю тебя! Люблю! Понимаешь? Федотов - просто глупый хвастун. Хотя все кошмарная несправедливость. Все! У этого животного есть повод говорить о тебе. Прости. Видимо, я ревную. Прости. Хочется видеть тебя счастливой..." Ясно. Теперь ясно.
-Маруся.
В дверях стояла бледная мама.
-Маруся, пожалуйста, иди домой. Ты не одета.
-Хорошо.
Ничего хорошего в этом не было.
Домой она теперь ходила одна. Так получалось. Хотя во дворе жила куча "бэшек". Братья Федотовы бывшую любовь-морковь старательно игнорировали. Хороводились с "ашками"-Наташками. Слава Богу, презрительные взгляды бросать перестали. Дразнить тоже закончили. Не то, чтобы притомились, они еще и половины запаса злости со склада боеприпасов не израсходовали. Просто получили внезапный втык от Вовки Безуса. Обыкновенно он в классные разборки не вмешивался, соблюдал демонстративно, нейтралитет. А тут, вдруг, вздернул за шиворот обоих близнецов сразу, потряс немножко, было слышно, как у них зубы стучат, и обрисовал в скупых красках, что он с этими Дон Жуанами сотворит, ежели вышеназванные обормоты не угомонятся.
-Ясно?!
-Угу.
Братья мгновенно осознали, что томагавки придется зарыть. Сила миротворца слишком явно превосходила суммарную энергию близнецов. А решиться на конфликт с привлечением союзников, Федотовы не могли по причине полного отсутствия на горизонте желающих скрестить шпаги в бою с Вовкой. Иными словами, дураков связаться с Безусом, в школе и окрестностях не водилось. Уж такой он был особенный. Громадная физическая мощь играла роль отнюдь не первостепенную. За стальными кулаками угадывался крепкий характер. Об железную стену не просто лоб расшибешь, сам разобьешься, на мелкие кусочки. Признанные всеми драчуны Безуса старательно обходили. Он шествовал по коридорам - равнодушный, отстраненный. Лицо, не выражающее никаких эмоций. Прямо как у порядочного Чингачгука или Терминатора. Наблюдатель, а не участник во всяких разборках. Квалификационные стычки его не касались. Вовкин статус был определен еще в первых классах - Сам Себе Хозяин - Не Тронешь, Не Убьет.
Сначала Маша вошла в роль принцессы, честь которой защитил храбрый рыцарь, попробовала выдать Вовке милое спасибо, окруженное разными виньетками приятных слов. Благодарность снисходительно отвергли, не дослушав.
-Не за что.
Маша сняла маску беззащитной средневековой красавицы и отшвырнула ее в сторону. Показала спасителю язык. Ни комментариев, ни хмыканья, ни иной реакции не последовало. Так что жест гнусной девчонки тоже не имел большого успеха. Вовкино равнодушие было непробиваемым.
-Все равно спасибо. Читай по буквам. Саша-Петя-Аня-Света-Игорь-Боря-Олег.
-Уморила.
Зевнул защитник, отвернулся, прихватил Марка, и поволок за собой в буфет. Белокурая Бестия дергался в лапах друга, гримасничал. Ему происходящее, разумеется, казалось забавным. Талантливый на шалости красавчик демонстрировал свое видение мизансцены.
-Джульета, твой Ромео не воспитан. Ты на балконе, он линяет прочь. Прожорливый бездушный проходимец. А бедный паж, им съеден будет, факт. Стаканом молока запьют бедняжку. Я о себе, конечно, о себе.
-?
-Мой белый стих тебе не угодил? Джульета, ты ужасна. Хочешь рифму? Какая пошлость.
-?
Маша поморщилась. Достойно ответить наглецу каким-нибудь гекзаметром, с ходу, без подготовки? Разве она поэт? Тут нужен Царевич, как минимум. Пропащая душа не появлялся в школе уже давно. Где ты, Иванушка? Улетел? Не улетел? По каким болотам бродишь в поисках своей стрелы? Какое земноводное держит ее в лапах? Ох.