Зверев помотал головой, но перечить не стал. Продолжал рулить. Мишка закончил мысль.
-Машуль, ты на нас не обижайся. Мы тебя оба очень, очень, очень, очень любим. Ей Богу.
-?
-ОЧЕНЬ.
-Любите?
-А ты не знаешь? Ой, не надо женского притворства. Хоть жениться, остепениться, хоть ковриком под ноги стелиться. Все, что ты захочешь! Все! Вот такие мы два твоих ручных медведя.
Макс опять промолчал. Маша удивилась, но решила, что Буровская шутка достоинство Крутого Пацана не задела. Даже странно. Громко спросила.
-Прямо таки все-все-все?
Мишка и Макс переглянулись, не стали ни отпираться, ни подтверждать. Маша хитро улыбнулась.
-Вот вы и попались. Знаю, что это вранье. Легко докажу. За одну секунду. Хотите?
Макс бросил задумчиво, глядя на лучшего друга.
-Счас влипнем.
-?
-Она ведь хитрая у нас. Попросит меня бросить бизнес, а тебя.... похудеть. Скажет, все Буров, ша! Больше не жрешь! Ни сосисок с пивком. Ни яичницу с ветчиной. Переходишь на кашки, кефирчик и яблоки. Тут ты и приплывешь, друг мой. А мне объявит, что я на работу должен буду устроиться. Охранником, очевидно. Или, нет... У меня же есть корочка. Физическое воспитание. Значит, в школу, физруком. На сто рублей. Как мыслишь, Мишка? Выполним такую просьбу? Ни за что! Тут и закопан медвежий капкан. Маша нам прямым текстом заявит - попались, вруны! Зверюги бессовестные. И будет права. Так?
Он подмигнул девушке. Прищурился. В его короткой, похожей на вспышку улыбке была ослепительная сила. Руль под левой ладонью поворачивался сам собой.
-Ну, так ведь?
Маша с азартом трижды шлепнула себя ладонями по коленкам.
-Да! Да! Да! Ты читаешь мысли.
-Чуть-чуть.
Дома у гризли было пусто и темно.
-Валите на кухню. Ждите там!
В приказном порядке хозяин квартиры отправил Полежаеву и лучшего друга пить чай. Гости благоразумно не стали спорить, пошлепали в указанном направлении. Включили свет. Уселись на высокие деревянные табуреты. Помолчали. Потом Буров, по собственной инициативе, взялся наливать воды, зажигать газ, словом возиться по хозяйству. Раздосадованная вынужденным ожиданием неизвестно чего Полежаева не стала ему помогать. Зевнула, потянулась, слезла с табурета, подошла к окну. Во дворе ничего интересного не происходило. Маша состроила рожицу своему лохматому отражению в стекле. Потом решила и Мишку тоже осчастливить, повернулась.
-Бе!
На скроенную гримасу медведь не отреагировал. Видели, мол, и не такое. Залез в холодильник, извлек пару лимонов. Шустро настрогал их ровненькими кружочками. Выложил стопками на блюдце. Достал из шкафчика сахарницу. Он стоял к Маше боком, демонстрируя как раз подпорченную половину лица. Вредная школьница не удержалась от вопроса.
-Колись, юрист, кто тебе личность разукрасил?
-Это ты про синяк?
-Разумеется.
-Матвей.
-?
Удивленная Полежаева прямо таки рухнула на табуретку, с которой спрыгнула минуту назад. Подхватила с блюдца сразу три кружочка лимона. Нервно запихнула в рот. Сжевала, не почувствовав вкуса. Слизнула с губ сок. Уточнила слишком громко.
-Чего?
-Доктор наш оперирует, мерзавец, да оперирует. Целыми днями. Рука тяжелая. И ведь шустрый какой, можно подумать боксер-разрядник. Зарядил мне с левой. Это я еще успел голову отдернуть. Был бы нокдаун. Без дураков.
-А что случилось? С чего это вы подрались?
Мишка посмотрел на Машу.
-Мы не дрались. Я получил в глаз, вот и весь поединок.
Маша подумала, что Буров - какая то уникальная личность. Не позер, не хвастун. Хоть бы раз прикинулся храбрецом, победителем. Нет. Режет правду, нисколько не беспокоясь о том, сочтут его размазней или не сочтут. Еще и ухитряется над собой подшучивать. Что это? Низкая самооценка или наоборот? Спросила задумчиво.
-Расскажешь, как тебя угораздило доктору под кулак подвернуться?
-Ну. Ерунда. Честное хавронье. Ничего забавного. Мужская дурь.
-Вот. Так всегда! На самом интересном месте.
Заныла, заканючила девушка, но прошибить невозмутимого Бурова было трудно.
-Угу.
Он только похрюкивал, колоться отказывался. Искоса поглядывал на Машу, улыбался.
-О чем это вы?
В дверном проеме нарисовался невероятно, прямо таки мультяшно широкоплечий силуэт гризли. Брючки, носки, свитер, даже краешек футболки выглядывающий в треугольном вырезе - Макс был верен себе - нескольких оттенков серого. От почти черного, до пепельного. Далась парню эта цветовая гамма! Будто нет в мире ни синевы, ни белизны, ни зелени.
-Все готово. Идем за мной.
Мишка кивнул на закипающий электрический чайник. Такого не было ни у кого из Полежаевских знакомых. Ярко зеленый конус с золотыми буквами, в тон малахитовому кафелю. Красота. И как быстро справляется с поставленной задачей. Минута-другая и готов кипяток. Чудо.
-Может чайку для начала?
-Завари, и пойдем. Пусть настаивается.
Вмешалась Полежаева.
-Стойте, стойте. Я вашу черную гадость пить не хочу. Зеленый есть, или красный?
Подобный вопрос ставил в тупик практически всех. Не пили рядовые жители СНГ иного чая, кроме черной бурды сомнительного качества. Не было ничего лучше на прилавках, да и под прилавками тоже. Итак, вопрос о чае, обыкновенно оказывался весьма неприятным для хозяев. Они неловко пожимали плечами. Изредка, впрочем, предлагая отвар смородиновых и малиновых листьев, либо мяту с ромашкой. Все это громко именовалось - лечебными травами. В солидных домах, правда, могли неожиданно угостить настоящим, (в кавычках или нет, не всегда можно понять) хоть и черным цейлонским чаем.
Но Крутой Пацан Полежаеву удивил. Кивнул. Без обычного позерства, меланхолично потянулся, открыл навесной шкафчик. Достал яркую деревянную коробочку, сплошь покрытую изображениями японок с зонтиками в руках.
-На. С жасмином. Дрянь такая. Я попробовал, чуть не отравился. Как ты пьешь эту хренотень?
Маша, шустро выхватив из лап хозяина вожделенный чай, принялась читать надписи на упаковке - английские, разумеется. Японские иероглифы были для нее не менее загадочны, чем древнеегипетские письмена. Спросила, не отрываясь от текста.
-Зачем тогда добывал, если самому не нравится?
-Для тебя, красавица, исключительно. Вдруг, удастся в гости заманить. Мишка, не стой столбом. Заваривай уже. В большой нам, вон в тот чайник для этой... малолетней пакости.
-Для кого?
Гневно вмешалась вышеупомянутая особа.
-Для тебя, красавица.
Ответствовал гризли. Тут же встрепенулся.
-Мишка, подожди! Зеленый кипятком не шпарят.
Маша подтвердила, удивляясь, что Крутому Пацану известны все эти мелочи. У себя дома она потчевала гризли обычным черным индийским. Дед держал одну-две пачки для людей, еще не обращенных в новую веру.
-Нужно, чтобы вода немного остыла. Заваривай пока вашу бодягу.
-К чему такие сложности?
Удивился Буров. Никто ему не ответил.
Мишка занимался делом. Маша поставила коробочку деревянную на стол. Не удержалась, провела пальцем по прохладной серой, в черных прожилках поверхности столешницы. Неужели, камень? Удивительно. Макс внимательно смотрел на гостью, похвастался.
-Настоящий мрамор. Честно.
Тут же замолчал. Отвернулся. Заговорил с Мишкой. Полежаева влезла в разговор.
-Макс, а где твоя охрана. Ты мне так и не ответил.
-?
-Куда ты дел Леху и Сергея Ивановича? Уволил?
Физиономия у Зверева плавно поменялась с удивленной, на озабоченную, потом стала восхищенной. Он развернулся к Маше всем корпусом, расплылся в улыбке, зафыркал от сдерживаемого смеха. Глаза засверкали точно драгоценные камни.
-Убила! Буров, Буров, слышал?
-Ну?
Макс, добившись внимания друга, переключился на девушку. Отбивая темп фраз ладонью по мраморной столешнице. Хлоп. Хлоп. Хлоп.
-Откуда ты знаешь, как их зовут? Ты же с ними не общалась ни разу. Стоп... Однажды. Когда меня твой дед учил жить. Сколько-то минут. На площадке. Но они, они же всегда молчат, оба... Так. Так. Мишка, Бурый - ты только посмотри на нее. Она расколола моих ребят, раскрутила на беседу. Развела как младенцев. Я не могу... Мне плохо. Ну ты даешь, Машуль... Ха! Вот это да. Вот это да...