Некстати припомнился стишок.
-Филин ухает в лесу.
Я тихонечко гуляю.
Мухоморы собираю.
Или ежиков пасу.
Лучшая подруга утонула в чувстве. Извлечь ее наружу из любовной пучины никто не мог. Даже Маша, с которой просидели вместе не один год. И съели не один пуд сахара в печеньях, вареньях, конфетах. Светке весь мир заслонила страсть к физруку. После уроков она оставалась на баскетбол. Стучала мячиками о пол, кидала их в корзины. Хотя официально секция проводилась три раза в неделю, спятившая Светка тренировалась каждый день. А по субботам даже дважды. До и после уроков. Таковое рвение физрука приятно удивляло. Класс, затаив дыхание, ждал развития событий. Светке сочувствовали даже пацаны. Ибо новый препод был похож на человека. Не орал, как припадочный, не обзывался, придумывал игры. И выглядел точно Джеймс Бонд.
К разболевшейся Валюхе Ковалевой (сломавшей конечность на ровном месте) первые дни таскались чуть не всем классом. Потом надоело. И вторую, плюс третью часть срока Маша навещала Бриллиантовую Ногу одна. Выздоровление затянулось. Валюха не унывала. Листала учебники, зачитывалась книжками-журналами. Передавала одноклассникам приветы. Обещала вскоре вернуться. Двадцать восьмого февраля ее перевели в онкологический диспансер. Якобы на обследование. Но Маша видела, какими взглядами девочку провожали медсестры. Палатный врач-травматолог сделал непроницаемую кирпичную морду. Специалист. Встретился глазами с Машей - отвернулся, заторопился по делам. Полежаева было вышла следом, расспросить поподробнее - что и как. Натолкнулась на Валюхину мать, была поймана за шиворот.
-Ты поняла. Я вижу. Ты поняла. Не говори ей! Не говори ей! Не говори!
Она больно трясла дочкину подружку и не могла остановиться, расцепить побелевшие пальцы. Маша тоже не вырывалась. Голова моталась, как у китайского болванчика. Из палаты долетел веселый голос.
-Секретничаете? Как не стыдно!
Диспансер располагался поблизости. Водитель больничной машины курил, смотрел, как в холодное брюхо его колымаги грузят девочку с забинтованной ногой. Ругаясь, что летом можно было бы довезти прямо на каталке, бензин зря не тратить, он тронул с места. Разбитная, немного хамоватая медсестра хлопнула его по плечу.
-Не жужжи, Семеныч.
Остановились перед дверью приемного покоя. Предстояло вскарабкаться на крыльцо. Преодолеть тринадцать высоких ступеней, ведущих в ад. Мама, медсестра и Маша (Семеныч укатил, чтобы не помогать, сославшись на боль в спине) внесли Валюху внутрь. Прыгать на одной ноге она уже не могла. Только встала возле машины, позеленела от боли.
В приемном покое положили бледную, сцепившую зубы, Валю на приготовленную каталку. Устроились рядом. Пришлось сидеть полчаса. Медсестра начала нервничать. У нее в родном отделении хлопот было по горло. Тратить время понапрасну ей не хотелось. Валюхина мама напряженно улыбалась застывшими ярко накрашенными губами. Наконец, прибежала красивая девчонка в подсиненном халатике.
-Ковалева из травмы?
-Да.
-Раздевайте ее. Поедем к лифту.
Медсестры обменялись бумагами. Ох, не напрасно некоторые истории болезней никогда не отдают в руки пациентов и их родственников. Валюхина мама складывала - возвращать в травматологию одеяла и бушлат. Маша помогала. Обе нервничали, сталкивались, мешали друг другу.
-Где лифт?
-Я покажу. Ты сестра?
-Одноклассница.
-Подруга дней моих суровых.
Подала голос, приходящая в себя, Валюха. Продолжая выделываться, добавила.
-Машулька дряхлая моя!
Медсестра шутки не оценила. Смотрела сухо. Больше ни о чем не спрашивала. Когда выезжали из лифта - на этаже, колесо угодило в щель. Втроем: медсестра, тетя Ира Ковалева и Маша пыжились пару минут. Безрезультатно.
-Как нарочно!
Вздохнула медсестра.
-Кошмар какой то. За помощью сходить, что ли?
Пробегающий мимо высокий мужчина в белом халате притормозил.
-Проблема?
В коротком вопросе прозвучал настоящий интерес. Без притворства. Красивая медсестра кивнула, соглашаясь с тем, что проблема имеет место быть. Маша вскинула голову удивленно. Этот доктор был не ниже Безуса!
Ростом Полежаева пошла явно в папину родню. Привыкла считать себя если и не каланчой, то жирафой точно. А тут в кои веки, перед глазами проплыло плечо... (Обыкновенно Маша созерцала в троллейбусах и коридорах мужские макушки.) Широкое, крепкое плечо. Как в сказках старых написано - косая сажень.
Голос тоже был особенный. Спокойный, сильный.
-Отойдите.
Врач, о котором задумалась Маша, взялся за каталку, едва заметное усилие и окаянное колесо было вырвано из тисков. Вспотевшая медсестра вытирала лоб.
-Спасибо Матвей Андреевич! Если бы не вы...
Он улыбнулся. У Машки сердце пропустило два удара. Что за дела?
-Спасибо в шкаф не поставишь!
Доктор перевел взгляд на Машку. Подмигнул.
-Шутка.
И был таков. Хорошие хирурги люди занятые. С посторонними болтать некогда?
Три длинных шага в сторону, скрылся в коридоре. Маша поневоле проводила его взглядом. Медсестра заметила, пояснила.
-Год всего работает у нас. Клевый мужик. Не задается. Кликуха - медведь.
-Почему?
Спросила Маша глаз не сводившая с дверей, за которыми исчез молодой хирург баскетбольного роста.
-Потому, что фамилия Медведев.
Каталку с новой пациенткой покатили в другой коридор. По соседству.
-Нам сюда. Во второе.
-А он в первом работает? Матвей, как его там? Сергеевич что ли?
Встряла теперь уже неугомонная Бриллиантовая Нога. И почему-то подмигнула подружке. Медсестра не ответила. Будто и не слышала. Маша решила, что вышеупомянутый врач разбил в диспансере много-много сердец.
Класс загудел, заволновался, когда узнали про изменения в Валюхиной судьбе. Но тем дело и ограничилось. Редкий раз забредал кто-нибудь из девочек. Да Машка обязательно являлась по субботам, после уроков. Поболтать ни о чем, пошутить.
Сидели однажды рядышком, сплетничали о пустяках. Полежаева рассказывала ставшие достоянием общественности - подробности романа Светки с физруком.
-Она объяснилась ему в любви.
-Дура.
Прокомментировала безжалостная больная.
-?
-Набитая дура. За ним и так все училки с начальных классов бегают. И школьницы-красавицы тоже некоторые. Плюс полный комплект студенток-практиканток. Молчать надо было. Обязательно.
Маша задумалась.
-Наверно ты права. Он Светке сказал, что относится к ней очень хорошо, но только как тренер. Что ему ее жаль. И что если она себя не преодолеет. Он ее турнет. Без глупостей! Это цитата из Бонда. Так и заявил. Без глупостей! Вылетит из команды. Чтоб глаза его настырную Джульету не видели.
-Ой, ну прямо психолог. Держите меня! Хотя... А что ему еще оставалось? Может он и прав? Не знаю. Какая разница, в самом деле. Мне.
Это последнее слово прозвучало тихо. Страшно. У Маши спину обсыпали неприятные мурашки. А Валюха заговорила отрывисто и сбивчиво. Соседки у нее были вполне бодрые. К ним кто-то пришел. Они спустились вниз. В палате одноклассницы, вот редкий момент - остались абсолютно одни.
-Мне все известно, Машка. Неоперабельный рак. Тьфу, саркома кажется. Или еще какая хрень. Метастазы. Завтра-послезавтра, меня переводят в химиотерапию. Будут колоть разную гнусь. От нее рвет по страшному и волосы клочьями лезут. Через год, или раньше загнусь по-тихому.
-Валя.
-Ладно тебе. Не утешай. Была бы надежда - отчирикнули бы мне лапу по самое не могу. Мама их просила. Мол, пусть на одной ножке прыгает, лишь бы жила.
-Валя.
-А раз не режут, отказываются, значит - поздно.