Дедок в косматой шапке между тем просеменил к столу и похлопал кричащего Филиппа Афанасьевича по локтю:
— Ты, Филенька, не разоряйся, чего горло-то драть почём зря? Хочешь чаю успокоительного? — и поставил перед хозяином кабинета древний закопчёный термос. — Мальчишка ведь не из злого умысла. Город спасти хотел… — дед открыл ящик стола, по-хозяйски вытащил несколько пузатых стаканов и в каждый налил понемногу жидкости из термоса. По комнате поплыл травяно-ягодный запах. — Пейте.
Начальники безропотно разобрали стаканы и выпили содержимое. И тут Костя понял, что перед ним вовсе не галлюцинация! Более того — до него дошло, кто это! Макарий из безымянной пустыньки, которая не всякому на глаза кажется. Искать специально будешь — да не заметишь, мимо пройдёшь, если время твоё не пришло…
Последний стаканчик Макарий взял сам и вручил его Косте:
— Пей да рассказывай, Аника-воин.
Под спокойным, насмешливым даже взглядом старца, Костя слегка поёжился.
— Выходя с трапа теплохода…
— Не-е… Ты с самоначала давай. А то, ишь, господа командиры молнии хотят метать. Молнии — это ж завсегда здорово. Эффект, опять же, — на этих словах начальство сдержанно завозилось. — А мы ведь хотим в деле разобраться, так? — Костя невольно кивнул. — Вот и давай, раскладывай свои соображения по полочкам. Торопиться теперь всё одно некуда.
В ДРАМАТИЧЕСКИХ ТОНАХ
Глянцево-чёрный катафалк мчался по Одесскому тракту, держа почти идеально на юг. В конторе нам с сожалением сообщили, что подобного рода доставку они могут осуществить не далее, чем до Гомеля, но уже это нас устраивало — половина пути до моря!
Транспорт мы выбрали самый что ни на есть замечательный — большой, как автобус, с водительским местом, отделённым капитальной глухой перегородкой, так что на время пути мы сняли с Баграра всякий морок.
Маруся, сверх положенной арендной платы, выдала шофёру купюру в двадцать пять рублей, с тем условием, чтобы каждые два часа он останавливался в приличной придорожной ресторации, где четыре барышни могли бы перекусить без урона для здоровья. Уж не знаю, не счёл ли водитель нас излишне прожорливыми, но все четыре заведения, в которых мы имели удовольствие подкрепиться, оставили у нас вполне приятные впечатления. И у Баграра тоже, которому мы каждый раз приносили что-нибудь на перекус.
Также по дороге я несколько раз подкачивала его энергией и подзаряжала накопители. Анечка немного пела. Баграру становилось лучше, но даже до четверти боевой нормы было ещё очень, очень далеко.
Вместо выдуманного гомельского адреса мы велели водителю везти нас на железнодорожный вокзал, откуда до Одессы было всего несколько часов поездом. В здание вокзала Баграр вошёл, замаскированный так ювелирно, что ни один магический пылесос его бы не разглядел. Впрочем, Катя продолжала его видеть несмотря на все наши усилия, из чего мы сделали вывод, что если нас будет отслеживать маг-сканер (или кто-то хотя бы вполовину напоминающий заранского Сергия), толку от этой маскировки будет мало.
Оставив Баграра с девочками посреди зала ожидания, мы с Марусей пошли в кассы, выяснили, что поездов до Одессы проходит аж несколько, ближайший через три часа, выкупили два купе и стали ждать, беспрерывно, как на иголках, озираясь. Время от времени вокзальный рупор разражался предупреждающими сообщениями. Все были не наши, но каждый раз все мы непроизвольно вслушивались.
Баграр вздыхал и время от времени доставал что-нибудь съедобное из обширного пакета, прихваченного нами в последнем кафе. Нам тоже предлагал. А что ещё делать, пока ждёшь? Пожуёшь — хоть нервы маленько успокоятся.
Так прошло два с лишним часа.
— Двадцать минут осталось, — сказала Анечка, гипнотизируя стрелки больших вокзальных часов.
И тут же, словно отвечая ей, громкоговоритель проквакал: «Поезд „Санкт-Петербург-Одесса“ прибывает на второй путь через десять минут!»
— Да десять минут стоянка, — сверилась в расписанием Маруся.
— Пошли уже, — предложил из тени Баграр. — Насиделись тут до отвала.
Все с готовностью подскочили. И правда, насиделись. Да пока этот второй путь найдём.
Впрочем, ходить пришлось недолго, зато по подземному переходу.
— Ой, а тут уже стоит поезд! — воскликнула Катюшка.
— Это не наш, — успокоила её (и всех нас) Маруся. — Видишь, столбики с цифрами? Это третий путь. А наш придёт на другую сторону, где «два» написано.
От нечего делать мы встали в отдалении от лавочек и принялись глазеть, как в поезд «Брест-Оренбург» усаживаются пассажиры. Платформа постепенно пустела, остались лишь несколько пассажиров, ожидающих тот же поезд, что и мы, да лоточницы, прохаживающиеся вдоль поезда со всяческой снедью.