Фоткаю лист календаря и отправляю в семейный чат “Пирожочек”.
Тут же прилетает ответ от ба: “Горжусь тобой, любимка моя!”
Мы начинаем переписываться, но бабушка не выдерживает и звонит.
- Манюш, ну как ты - голуба моя!
- Нормально. Собираюсь на работу, - говорю ба правду, но не совсем.
Моя маленькая ложь заключается в том, что я уже месяц ночую прямо на работе в небольшой подсобке с окном-амбразурой.
Первый раз это произошло случайно.
Я долго колдовала над новым рецептом пирожного “Моя малинка”.
Так сильно увлеклась, что добраться на другой конец столицы в спальный район к бабушке Зине оказалось невозможно.
Сначала хотела в отеле снять себе номер. Но…
Проходя мимо подсобки, где мы обычно днем можем выпить чай, увидела наш топчанчик и решила одну ночь поспать на нем. Так его и облюбовала.
- Маш, а мы с дедом все ждем фотографии твоей новой квартиры, - хитро закидывает ба удочку.
- Извини, буль, здесь помню, а здесь нет. Сделаю и пришлю. Ба у меня к тебе дело. Я про импровизированный пирог с мягким сыром и малиной? Кинь мне рецепт начинки.
Поговорив с бабулей, убираю все свои спальные принадлежности и быстро навожу порядок в подсобке, чтобы никто не догадался.
Бегу на производство,.
По дороге встречаю Тимофеевну, которая прибирает утром.
- Ты, Маша, снова уборку навела в подсобке, - мимоходом произносит женщина. - Я тебе постельное белье принесла. Да, и идем-ка, покажу другую комнату, где тебе будет удобнее жить.
- Спасибо, - мямлю, чувствуя, как сердце начинает колотиться у меня в горле.
- Машуля, не нервничай. Никому не скажу. Комната, про которую говорю - для техперсонала. Но…Я там одна вещи инвентарий храню. В основном работники в раздевалке тусуются, - поясняет Тимофеевна. - Так что можешь там спокойно ночевать. Диванчик есть. Вот ключ. Идем покажу.
Посмотрев помещение, сразу перетаскиваю свой нехитрый скарб.
Довольная и радостная бегу на производство, чтобы успеть поработать в приятном мне тишине.
Пока все подтягиваются я, пританцовывая и намурлыкивая слова песенки:”Маленький домик, русская печка, пол деревянный, лавка и свечка, котик-мурлыка, муж работящий - вот оно счастье! Нет его слаще…Ах, если бы сбылась моя мечта!” - делаю замес теста на новую порцию пирожков.
Никто из сотрудников уже не удивляется тому, что я с самого утра радостно хлопочу в кондитерском цехе.
Все знают: их шеф-повар любит работать в одиночестве.
- Пирожкова! Маша! Ты чего там со своей тестомешалкой совсем оглохла что-ли?
Фоном сквозь гул техники слышу противный голос управляющей рестораном Зинаиды Кондратьевны Задовой.
Поворачиваю голову на звук.
- Ма-а-аша! Да, выключи хоть на минуту это все. Оглохнуть же можно…
- Не могу. Процесс останавливать нельзя, - кричу в ответ.
Кондратьевна мотает головой, что ничего не понимает.
Нажимаю быстро на кнопки нескольких промышленных агрегатов, которые все же можно и повторно запустить.
- Что случилось? Горит где-то что-ли?
Смотрю на Задову и принюхиваюсь к аромату, идущему из печи.
Не дожидаясь сигнала, понимаю: пора вынимать булочки и пирожки.
- И все же…Что и где горит? - уточняю у управляющей.
- У МихМиха горит, - язвит Кондратьевна. - Не в духах он сегодня. Приехал на свет ни заря. Ревет как медведь-шатун. Уже на всех нарычал. Скоро кусаться начнет.
- Ну, а я-то здесь причем?
- Ты может и не причем? А вот пирожки твои волшебные медведЯ нашего быстро успокаивают. Так, что давай, Маша, пошевеливайся со своими пирожками. Вот эти, что с пылу с жару и отнеси ему.
- Занята я. Еще задание не всем сотрудникам раздала. Да, и отнести мне ему нечего. Этим еще минут пять стоять в печи, - пожимаю плечами и вытираю капельки пота со лба. - А те, что ранее испекла уже курьер повез по булочным и пирожковым.
- Маш, не дури! Как только пирожки будут готовы, так сразу бегом к Медведю. Иначе всем секир башка.
Смотрю на Кондратьевну, не скрывая удивления.
- Ой, ну, да ладно Вам уже стращать меня-то. Потерпит “топтыгин” маляся. А если что, то пусть и поревет. Невелика беда! Некогда мне его бояться, - говорю равнодушно, хотя это совсем не так.
Волнует меня “медвежка”. Еще как волнует.
- Мне лишь бы пирожки не подгорели, бисквиты встали и крем не перегрелся, - тараторю, думая о Михал Михалче.
- Ой, Пирожкова! Допрыгаешься ты. Вот, рыканет МихМих. Вылетишь из нашего ресторана, как пробка из бутылки и без билета на самолет сразу до своего Парижу Челябинского.
- Я не в Париже живу, а на хуторе Пирожок. Наша фамилия от названия хутора и пошла. Я Вам уже раз дцать рассказывала, - говорю, вынимая из печи противень с румяными пирожками и булочками.