- Машка, не гневи МедведЯ. Прошу тебя, Христом Бога. Тебе чего? Тебе-то ничего…Сиди тут в цехе. А нам с официантами и обслугой слушай рев его. Последнее время совсем хозяин с катушек слетел. Отнеси ты ему несколько пирожков. Сытый МедвеДь - спокойный! - нудит Задова.
- Ладно, - отмахиваюсь от Зины. - Отнесу. Скоро.
- Ты только костюм на халат смени, а то МихМиху не нравятся девы в брюках. Мы же тебе специально под твою фигуру сшили китель-халат. Маш, будь человеком, а? - не перестает гундосить Кондратьевна.
- Хорошо! Надену…
- Ой, и мне дай парочку. С мясом.., - схватив два пирожка, Задова, наконец-то, покидает кулинарный цех.
Вытащив огромные противни, смазываю пирожки подслащенной водой.
Ставлю в печь новую порцию.
Даю распоряжение поварам.
Меняю костюм на китель-халат.
Перекладываю десять штук с разной начинкой на красивое блюдо с фигурной салфеткой и накрываю стеклянной крышкой.
Выйдя из цеха, иду в бар за чайником травяного чая.
В кабинет хозяина захожу, постучав и получив разрешение.
- Михаил Михайлович, доброе утро! Принесла пирожки, - мягко сообщаю о цели своего визита.
- Это хорошо, Машенька! Неси сюда свои пирожки, - Медведь отвечает с такими нежно-рычащими нотками, что по моей спине пробегает приятый холодок.
Осторожно подхожу ближе к столу.
Наклоняюсь поставить поднос с пирожками. И тут…
На тугом китель-халате в области лифа отлетают подряд несколько пуговок.
Полы распахиваются, и вываливается моя грудь нескромного пятого размера.
Опустив поднос, пытаюсь захватить обе полы руками. Но…
Едва успеваю охнуть, как оказываюсь животом и голой грудью прижата к столу крепким и мускулистым торсом босса.
А после его большие и горячие ладони начинают скользить по моему телу, спускаясь в самый низ не слишком длинного халата.
Добравшись до ног, плавно поднимаются вверх под халатом, разгоняя по моей коже табуны безумных мурашек.
- Михал Мих-алыч, что Вы там ищ-щите, - заикаясь, выдыхаю со стоном. - П-пирож-жок?
- Пирожок уже нашел. Перестань дёргаться, - рычит на ухо Медведь, обдавая мою щеку жаром.
- Д-дерг…что?! Да я под вами даже дышать не могу, - мямлю и вздрагиваю, пока правая рука босса жмакает мои булки, а левая…
- Хоспадя, Вы куда пальцы с-су-е-те?! Вам что там мёдом намазано?
- Пирожкова! Что это?! - босс замирает, потому как его пальцы упираются в преграду…
- А Вы как думаете?! Крышка от бочонка меда что-ли?! Девица - я ещё, - выдыхаю и стону от стыда и собственной глупости.
- Предупреждать надо, Маша…
- А язык Вам на что? - шепчу, подразумевая слово “говорить”.
- Язык?! Ну, это я сейчас покажу, - хрипит медведь.
Не успеваю даже охнуть, как Михайло резко переворачивает меня на спину.
Подхватывает мои ноги и разводит колени в сторону, вклиниваясь между ними.
И снова оказывается сверху.
Мы пристально и напряженно смотрим друг на друга.
Дышим, как два быка, которые сейчас должны ринуться в бой.
Одновременно зеркально облизываем губы.
Вид розового влажного языка Медведя заставляет меня вздрогнуть.
Пытаясь скинуть наваждение, быстро моргаю ресницами.
Легче не становится. От волнения мой рот наполняет вязкая слюна.
Я громко сглатываю и шумно втягиваю воздух носом.
В этот момент резко дергается моя оголенная грудь. Ее бы я назвала “вишенкой” на торте несуразно-пикантной ситуации.
Из-за отскочивших пуговиц мои полушария разошлись в стороны, как две половинки персика.
Во время вдоха я постоянно ими невольно касаюсь груди Медведя.
От волнения и еще чего-то совсем мне не понятного, мои груди начинает покалывать и распирать, а соски превращаются в острые горошины.
Они постоянно трутся о широкую и твердую грудь медведя, прикрытую тонкой тканью сорочки.
Понимаю, что мы оба это чувствуем.
Стыдясь, снова хлопаю ресницами. Но…
В это раз Михайло не зеркалит меня.
Он переводит свой жадный взгляд зверя, готового к нападению, на мои груди и со стоном роняет в расщелину между полушариями свое лицо…
Глава 8
Михайло урчит и мнет мои груди, как наш кот “Фюрер”, когда приходит проявить свою любовь и получить мою взамен.
Я затихаю мышкой, стараясь Медведю не напоминать о себе. Словно груди и не мои совсем.
По тому, что ужасно сильно упирается в мой лобок, понимаю: лучше не шевелиться, дабы не возбудить Михайло еще больше.
Пока “топтыгин” не вынырнул из грудной расщелины, думаю, что мне сделать, чтобы выйти из этой передряги живой и невредимой.