К концу своего монолога я неосознанно подошла к нему ближе. Протяни руки и можно будет его обнять. Ещё чуть-чуть шагни вперёд и уткнёшься в его каменную грудную клетку. Но делать я этого, конечно же, не стала. Мне оставалось только сопли подтереть, потому как глаза на мокром месте.
Он уставился на меня, как кот на сметану, но не делал никаких резких движений. Сам себе кивнул и отвернулся, шагая до бедной входной двери. Я облегчённо выдохнула, не имея сил противостоять его напору. Всё-таки я до него никогда не достучусь. И не из-за моей какой-то слабости, а потому что сам Медведь этого не желает.
- Пошли, - бросил он не тихо, беря в руки свой шлем.
Лена поднялась, виновато на меня глядя и полседовала за братом в коридор, на ходу что-то пробурчав об "упёртости и опеке"
- Не ты, - Мевдедь покачал головой и остановил сестру. - Веточкина!
И его слабый кивок головы в сторону выхода. В каком это смысле? Это он что, мне? Ёлочки-палочки! Вот мы приплыли! А зачем это? Хотя...я же сама этого добивалась.
Я, застывшая всего на минуту, кивнула и умчалась в комнату, чтобы переодеться. А спустя ровно шесть минут я выходила из своей квартиры и глядела в лицо Ленке, которая закрывала за нами дверь. Она показала мне кулак, говоря этим, чтобы я не натворила дел. Я лишь пожала плечами.
- Имей в виду, я - не Хатико, долго ждать не буду! Сама приду к вам разбираться, - сказала однокурссница на последок. Да если у нас ещё бы получился этот "долгий" разговор.
Мы в тишине спустились на лифте, в котором мне пришлось потесниться, и как бы мне неловко не было, я встала лицом к Михаилу и рассматривала его чёткий профиль. Иначе бы я не поместилась в этот движущийся ящик, где площадь пола едва ли больше квадратного метра.
Оказавшись на улице московского сентября, я немного поёжилась и закуталась в пальто ещё глубже. Однако идти за широкой спиной не решалась, потому как объект моего воздыхания прямо сейчас направляется к железному красно-чёрному коню. Новенький, поди ещё заводской краской пахнет. Почти такой же, на котором был Медведь в тот самый день. И зачем это он поднимает сиденье и достаёт второй шлем?
- Так и будешь стоять там? - наконец, мужчина обращает на меня своё внимание.
- Э-э..., - я не нахожу слова, чтобы достойно ему ответить. - А ты собрался на этом ехать?
- Мы, - незамедлительно говорит Ми...ша и подходит медленно ко мне, зажимая в одной руке два шлема. Встал напротив меня. Протянул руку, поправил мой шарфик и вдруг обвил её вокруг моей талии, резко прижав к себе. Я же ничего не чувствовала кроме его такой тёплой руки, обжигающей даже через толстую ткань, и серых глаз, которые смотрели даже не на меня, а заглядывали во внутрь. М-м-м, как же я скучала по этим объятиям!
- А...пешком? - пропищала хриплым голосом, обдавая его лицо паром. Если он наклонится ещё ниже, тогда ему ничего не останется, кроме как поцеловать меня. В этом случае я точно умру...
- Струсила, Веточкина? - ухмыльнулся Медведь. Я втянула воздух. Мне его не хватало. Мало! Но вместе с таким желанным глотком воздуха, мне в нос ударил снова его умопомрочительный запах. Мне сразу захотелось уткнуться носом в его шею, оттянуть кофту, а потом забрать куртку себе и никогда её не стирать.
Господи, Веточкина, ты сошла с ума!
- Я...никогда не ездила, - ответила ему, облизнув сухие губы. Его горячий и одновременно такой ледянной взгляд тут же опустился прямо на них. Сглотнула, ожидая его действий. Потапов лишь оставил своим взглядом отпечаток на моих губах, но не поцеловал. А я ведь этого ждала! Наивная!
Ощутила, как его широкая ладонь, обнимающая меня за талию, нежно погладила мою спину и отпустила. От этого простого жеста я вся покрылась мурашками и мне захотелось широко улыбнуться. Мужчина отошёл к своему мотоциклу. И что это было? Он погладил меня по спине? Ничего себе!
- Серьёзно? Никогда? - удивлённо посмотрел на меня. Я помотала головой.
- Занятно, - он положил один шлем на сиденьку. Выдохнул. - И отец никогда не брал тебя кататься с собой?