Маруся и на этот раз не стала бы морочить подругам голову своими проблемами — во всяком случае, не собиралась этого делать. Но те, чувствуя ее подавленность, приступили с расспросами, и она не удержалась, расплакалась и поведала потрясенным слушательницам, в каком диком, немыслимом положении оказалась, сама не веря, что это все о ней.
Когда Маруся замолчала, сморкаясь в мокрый от слез платочек, за столом установилась гнетущая тишина.
— Я и не думала, что все зашло так далеко, — обрела наконец Тая дар речи. — Ты должна бороться за свои права!
— А как? Скандалить я не умею. Я и слов-то таких не знаю. И драться с ней я не могу — мы в разных весовых категориях.
— А почему ты греешь воду кипятильником? У тебя же есть электрический чайник. Забери его в свою комнату.
— Я забрала. Но эта гнида ворвалась и отняла.
— Я подарю тебе новый, — пообещала Тая.
— Ну правильно. Пусть оборудует в своей каморке маленькую кухню! А еще купи ей биотуалет и проруби отдельный вход, — горько отмахнулась Софья Андреевна.
— А пока хоть писай в банку, — посоветовала сердобольная Лиза. — Нельзя же терпеть часами!
— Ага, а какай в кастрюльку...
— И выливай все это им в щи!
Они невесело посмеялись.
— А Роман-то какая сволочь! — опять завелась Тая.
— Да его и дома не бывает, — заступилась за бывшего мужа Маруся. — Я рассказываю — он не верит. А уж что ему эта зараза по ночам поет — один только Бог знает. Во всяком случае, мне он сказал: «Никогда не думал, что ты такая мразь...» Вот за что мне все это?
— А я читала, что надо спрашивать не «за что?», а «для чего?».
— Ну и для чего же? Вам, мне, Лизе?
— Пути Господни неисповедимы, — задумчиво проговорила Софья Андреевна. — Человеку трудно безоговорочно принять тезис, что душа очищается через страдание. А может, это придумано в утешение. В оправдание бессмысленности горя. Но тебе, Маша, есть за что в жизни держаться. Одна Юлька чего стоит. Подруги у тебя замечательные, работа...
— Юлька далеко, — вздохнула Маруся. — А если бы не вы и работа!.. Я тут как-то оговорилась прямо по Фрейду. Хотела сказать: «Если меня уволят — удалюсь в монастырь», а получилось: «Если уволят — удавлюсь...»
4
Повод удавиться выпал гораздо раньше, чем можно было ожидать. Словно случайно произнесенное ключевое слово открыло ящик Пандоры и оттуда на Марусю просыпались новые беды.
Началось все с издательства. Рукописи, подготовленные для печати, вот уже месяц лежали мертвым грузом, начальство бегало с тревожными лицами, а из кабинета в кабинет ползли слухи один невероятнее другого. Все свидетельствовало о неотвратимо приближающемся конце.
Впрочем, агония была недолгой, и уже в конце февраля им объявили, что издательство почило в бозе и через два месяца всех уволят. Маруся была в шоке.
— Ну, что будем делать? — спросила Тая, когда после собрания они вернулись в свою комнату.
— Наблюдать за шнурками — какой первый развяжется, на том и повешусь.
— Остроумно, — одобрила подруга.
— Проклятый кирпич! С него начались несчастья. Упал и будто точку поставил на всей моей жизни.
— Вот оно! — оживилась Тая. — Молодец, Машка! Тебе кажется, что ты в тупике, а голова работает в нужном направлении. Давай сюда визитку!
— Какую визитку?
— Ну ты даешь! Этого фрайера, который тебя выудил из лужи. Надеюсь, ты ее не выбросила?
— Может, и выбросила. Зачем она мне?
— Ну как зачем, блаженная?! Он же тебе ясно сказал: «Если будут трудности — обращайтесь»! А у людей с большими машинами такие же большие возможности.
— Неужели ты думаешь, что я пойду к совершенно незнакомому человеку и буду просить у него помощи?
— Ты будешь просить у него работы. Ра-бо-ты! Чувствуешь разницу? Он же, наверное, не грязь на стенку бросает, судя по всему.
Маша порылась в письменном столе и нашла твердый кусочек картона. Тая выхватила визитку у нее из рук, начала читать и вдруг вытаращила глаза и даже рот открыла от изумления.
— Боже! — прошептала она. — Какая же я дура! Ну, ты-то ладно, а я-то, я как могла?!
— Почему это я «ладно»? — обиделась Маруся.
— Ну хорошо, ты тоже дура. Но где же были мои глаза?!
— Да объясни ты толком, что случилось! — начала сердиться Маруся. — Я ничего не понимаю...
— Ты каждый день ходишь мимо дома, с которого на тебя упал кирпич. Ты хоть видела, какой транспарант там висит?
— Да я его теперь стороной обхожу!
— Стороной она обходит! Ты все-таки иногда читай, откуда на тебя кирпичи валятся. Там же черным по белому написано, что реставрационные работы инвестирует корпорация «ДММ»! Понимаешь?
— Нет, — честно призналась Маруся.
— Не-ет, — передразнила Тая. — Вот поэтому у нас и торжествует чиновник! Потому что такие овцы, как ты, не умеют за себя постоять.
— Ну хватит уже! Какой-то бред пьяного нанайца! Не можешь толком объяснить — не надо!
— Да я тебе уже полчаса объясняю! Этот Медведев вокруг тебя вился, потому что испугался, что ты потребуешь компенсацию за свое увечье...
— Какое увечье? — засмеялась Маруся. — Поцарапанный нос? О чем ты бредишь?
— Нос, глаз, пальто, стресс, — не сдавалась Тая. — Они не обеспечили надежного ограждения своего объекта, и на тебя упал кирпич. Откуда он знает, может, у тебя в голове произошли необратимые изменения?
— Да год уже прошел...
— Хоть два! Может, они выявились только сейчас! В общем, я немедленно этим займусь!
— Да он пошлет тебя куда подальше и будет прав.
— Ну, пошлет и пошлет, — легко согласилась Тая. — А вдруг получится? Нельзя молча гибнуть! Надо бороться за свое место под солнцем!
— Да? — усомнилась Маруся. — А я прочитала в одной умной книге, что счастье состоит именно в отказе от всяческой борьбы.
— Это не про нашу страну! — отрезала Тая. — Помнишь, как в песне поется? «И вся-то наша жизнь есть борьба!» Так что альтернатива простая: или ты даешь сдачи, или писаешь в банку. — И она решительно сняла трубку.
— Инвестиционная корпорация «ДММ», — прозвучал на другом конце провода холодный голос секретарши.
— Здравствуйте, — столь же бесстрастно сказала Тая. — Соедините меня, пожалуйста, с господином Медведевым.
— Дмитрий Михайлович здесь больше не работает.
— А где он теперь работает?
— Боюсь, что нигде. Он умер.
— А кто теперь вместо него? — не слишком огорчилась Тая.
— А что вы, собственно, хотите? — вопросом на вопрос ответила секретарша.
— Я хочу получить компенсацию от вашей фирмы, потому что вы не соблюдаете правила техники безопасности, и моему здоровью был нанесен существенный вред.
— Минуту...
Тая услышала, как секретарша переключилась на внутреннюю связь и сказала кому-то совсем другим, бархатисто-воркующим голосом:
— Геннадий Петрович! Звонит какая-то ненормальная, требует компенсацию...
— За что?
— Несет какую-то чушь, будто мы не соблюдаем технику безопасности и она из-за этого потеряла здоровье. Будете разговаривать?
— Нет, конечно.
— А что мне сказать?
— Пошли ее на...
— Вы слушаете? — вернулась секретарша.
— Я слушаю и слышу, — грозно заверила Тая. — И буду подавать на вас в суд.
— Это ваше право, — равнодушно обронила секретарша и повесила трубку.
— Что и требовалось доказать! — подытожила Маруся.
— Да будь этот Медведев жив, — хорохорилась Тая, — я получила бы с них все, что положено, и даже больше!
— А что, он умер?! — ахнула Маруся. — Такой молодой! Какая жалость... Вот почему из жизни всегда уходят лучшие, а всякая дрянь процветает и плавает?
— А с чего ты решила, что он лучший? — удивилась Тая. — Ты его видела полминуты, да и то одним глазом.
— Не знаю. Просто чувствую, что это так. Странно, даже не вспоминала все это время, а такое ощущение, будто ушел близкий человек...