Маша поднялась, всплеснула руками: иду. Она поняла, что Аглая не одобрила бы бездействие. Это стало сильным аргументом в пользу ночного путешествия.
Мужики больше не могли выносить исходящую от Грыжи вонь. Выгнали её едва ли не пинками из дома, где сегодня проходила пьянка. А сожитель Колька крикнул ей вслед, чтобы близко больше к нему не подходила.
Она брела по деревенской улице и рыдала в голос – пьяная, злая. Иногда останавливалась и начинала выкрикивать проклятия в адрес Аглаи, при этом топала ногами и потрясала кулаками, как обиженный ребёнок.
За минувший день её кожа покрылась язвами, а на лбу, как причудливые рога, появилось два крупных фурункула. Но хуже всего – вонь. Она не выветривалась, не вычищалась, ни вымывалась. Зловоние словно бы навечно обосновалось в порах кожи, впиталось в плоть.
Как теперь жить?
Прежде чем выгнать, собутыльники оскорбляли её, называли вонючей свиньёй, скунсом. Она их люто ненавидела. Ненавидела всех и вся. Весь мир. И эту ночь. И луну. В сознании Грыжи плескалась грязь. Её мысли были столь же зловонны, как и тело.
Маша очень надеялась, что путь будет недолгим. Она шагала сквозь лес и гадала, куда же ведёт её крылатый поводырь. В одном была твёрдо уверена: ничего плохого её впереди не ждёт.
Ночной лес пугал не так сильно, как раньше. Поскрипывание деревьев, шорохи воспринимались теперь без жутких домыслов.
Лунный свет пробивался сквозь густую листву дубов и тополей, жужжали комары. Мотылёк порхал неутомимо, каждым своим движением призывая не отставать.
Надежды Маши оправдались, путь оказался недолгим. Поводырь привёл её на старый погост. Среди диких трав с трудом угадывались холмики могил, деревянные растрескавшиеся надгробия овивал плющ. Деревья на погосте не росли, словно это была запретная для них территория, зато вокруг стояли мощные кряжистые дубы – как молчаливые стражи, охраняющие покой мёртвых.
Мотылёк довёл Машу до центра погоста, затем взмыл к небу и растворился в лунном свете. Маша коснулась пальцами травы, и вспомнила просьбу Аглаи похоронить её здесь. Та, кто давным-давно укрылась от немцев в камышах, должна воссоединиться со своими предками. Это как возвращение домой после долгого тяжёлого пути. Маша мысленно ещё раз поклялась сдержать слово, во что бы то ни стало. И только ради этого нужно постараться выжить. Но неужели мотылёк привёл её сюда лишь для того, чтобы она вспомнила данное Аглае обещание? Маша повернулась на месте. Ощущение, что должно что-то произойти не оставляло её.
– Зачем я здесь? – прошептала она, обращаясь к ночи, лесу, луне.
И словно бы в ответ на её вопрос зашелестела листва дубов-стражей. В лунном свете вспыхнули мириады голубых искр – они появлялись в воздухе на большой высоте, падали, как странные снежинки и таяли, не долетая до земли.
У Маши дух перехватило от этого зрелища. Она испытывала одновременно и страх и восхищение. Ей казалось, что нечто подобное она видела во сне, очень-очень давно.
Листва шуршала то справа, то слева, словно по лесу носился воздушный поток. Пространство над погостом мерцало от искр. Из-за игры света и тени Маше мерещилось, что дубы-стражи шевелятся, движутся.
– Привет.
Голос раздался сзади. Маша ойкнула от неожиданности, обернулась. И плюхнулась на траву, потому что ноги вмиг стали ватными. Теперь она могла лишь изумлённо хлопать глазами и открывать и закрывать рот, словно выброшенная на берег рыба.
Перед ней стоял мужчина лет тридцати. Он выглядел неопрятно: мятый серый пиджак поверх чёрной футболки, рукава были закатаны до локтей. Потёртые джинсы, изношенные кеды. Лицо покрывала щетина, русые волосы торчали в разные стороны. Мужчина стоял ссутулившись, засунув руки в карманы. Он всем своим видом будто бы говорил: я устал и мне не доставляет радости быть здесь. На Машу глядел без интереса, как на давно наскучивший обыденный предмет. Глаза были водянистые, блёклые, в них словно бы навечно поселилась слякотная осень.
Этот тип был не один, возле его ног сидела рыжая кошка – кончик хвоста подёргивался, усы блестели как серебристые спицы.
– Вот мы и встретились, – сказал мужчина равнодушно.
Он опустился на траву, уселся по-турецки, почесал щетинистую щёку. Маша таращила на него испуганные глаза и раздумывала о побеге: вскочить, броситься наутёк! Догонит или нет? И откуда он вообще взялся?
– Боишься? – мужчина медленно моргнул, потупил взгляд. – Оно и понятно. Одна, в лесу… А тут ещё мужик какой-то не самой приятной наружности. Я бы на твоём месте обделался по полной.