— Не ври мне, дочь. Смотри Машенька, единожды оступившись, может оступится и еще раз. Если решила остаться с мужем, попытайся простить. Без него ты дышать не сможешь, сложно это. Таких, как он, забыть и вычеркнуть из сердца невозможно. А какие отношения у тебя с Билалом?
— С Магомедовичем? Нормальные, чисто дружеские. А что?
— Не могу понять, что он делал у твоей постели все это время?
— Мамуль, он же врач. Лечил…
— Маша, твой муж тоже врач, если ты помнишь. Он сам что, не мог лечить? Или Билал лечил другие раны?
— Мамуля… Прекрати. Билал наш друг и больше ничего…
— Хорошо, что он для тебя только друг. Я уж испугалась, что…
Я попыталась закончить разговор с любимой мамулей, иначе она может очень далеко зайти… Ничего не зная, просто наблюдая со стороны, все увидела моя мамочка, все почувствовала и поняла все правильно.
— Мамуль, люблю тебя. Привет всем домашним. Мне пора из ванной выныривать. А то время кормления на подходе, Артур один с кнопиками не справится…
Мы завершили разговор с мамулей. Интересно, Артур слушал наш разговор или нет?.. Раньше он никогда этого не делал, а сейчас…
Вылезать из ванной не хотелось. Мозг вернулся к разговору с мамой. Ведь ничего не знает, просто смотрит. Смотрит и видит все! Еще одно зацепило меня в разговоре с мамой. Она сказала, что таких как Артур забыть и вычеркнуть невозможно. Каких «таких как Артур»? Что имела в виду мамуля? Почему она так оберегала меня именно от таких мужчин? Откуда она знает, что без него дышать будет сложно… что забыть не смогу… Почему всегда говорила, «если до твоего тела хоть раз такой мужчина дотронется, никогда не забудешь, другого не захочешь. Больно будет. Не хочу тебе такого». Этот разговор состоялся, когда я с Билалом познакомилась. Но я тогда посмеялась мамуле, что у меня все нормально, он не претендует на мое тело. А оказалось, претендовал… Неужели и это видела мамуля?..
Я спустила воду и включила душ. Пришел Артур, мешая мне продолжить мои размышления…
— Машунь, я посижу здесь. Малыши еще спят, а Шуша…, — он почему-то не стал договаривать.
Было понятно, что Шуша контролирует каждый его шаг. Особенно телефонные звонки.
— От Шуши прячешься? А я думала по мне соскучился, — я игриво надула губки, но в душе… вновь заскреблись кошки.
Стояла под струей воды, пытаясь смыть с себя все воспоминания. Я ненавидела мужа, ненавидела и любила одновременно. Ненавидела за предательство. Он предал. Предал в тот момент, когда во мне зарождалась новая жизнь, две жизни.
Сейчас Артур стоял и не отрываясь смотрел на меня, а мне хотелось заорать на него и выгнать из ванной. Но знала — нельзя! Если хочу быть вместе с ним, если хочу, чтобы он был только моим — нельзя! Если оттолкну, даже если не уйдет, моим уже не будет, только моим. А он мне нужен как воздух, без него дышать не могу, дыхание перехватывает, воздуха не хватает, вдоха нет. Ненавижу себя за это… Его ненавижу… и люблю…
Я выключила душ. Артур заботливо накинул на мои плечи полотенце.
— Машунь, как ты хороша и заманчива, — он смотрел на меня, поглощая каждую клеточку моего тела взглядом.
— Ага, особенно с растяжками и шрамом на животе, — а про себя еще добавила «и ранами на сердце, глубокими и кровоточащими».
— Растяжками? Машунь, они почти не заметны. Очень аппетитный животик. Шовчик очень аккуратный. Молодцы ребята. Я бы по белой линии разрезал, — он провел ребром ладони по предполагаемой линии разреза, — быстрее и проще. А Костя в такой ситуации еще об эстетики думал. Билал мастерски зашил, еще пару месяцев и ничего видно не будет. К тому же этот шовчик буду видеть только я.
Я внимательно посмотрела на Артура, запустила руку в его волосы.
— Муж, у тебя появилась седина…, и ты немного похудел. Или просто осунулся?
— Я знаю, Машенька, заметил. В этом сам виноват…
Он поцеловал меня, не дав продолжить разговор.
Уже очень хотелось спать, глаза слипались. Но нужно было еще покормить малюток. После кормления, уложив детей спать в надежде, что до утра, упали на кровать, не в состоянии чем-либо занимать…
Пробуждение
Утром я проснулась в объятиях мужа, он так и не выпустил меня из своих объятий ночью, словно боялся отпустить и потерять. Малыши еще спали. Было около шести. Хотела тихонечко встать.
— Лежи, они ведь спят, — прошептал Артур, — я не в состоянии открыть глаза.
— Спи. Я же тебя не бужу.
— Мне одному плохо, не уходи, — он прижал меня к себе еще крепче. — Ты не представляешь, Машунь, какая ты сладкая и желанная.
Но здесь проснулись маленькие Баграмянчики, пришлось вставать и Артуру тоже…