— Отец, мне и так тошно…
— Тошно ему…
Сквозь пелену понимала, что кто-то зашел еще. Попыталась приоткрыть глаза. В дверях, через туман в глазах, увидела женщину. Вроде бы это была врач из нашей хирургии, летом устроилась в отделение.
— Вам здесь нечего делать, — Ваграм Ашотович преградил ей вход.
Мой мозг пытался встрепенуться, но сил явно было еще мало.
— Но она же мне не соперница… Я пришла поддержать Артура… Артур…
— Пошла вон, — рявкнул муж.
Дама ретировалась за дверь.
— И ты хочешь на нее променять свою Машку? Машуню? которую ты боготворил до встречи с этой… Ты спятил, сын!
— Отец, оставь меня, пожалуйста… Ни на кого я Марусю менять не собираюсь. Да, запутался. Сам разберусь… Извини… Иди домой, успокой домашних. Я останусь здесь. Денисович сказал, что сегодня она должна прийти в себя. Я вам сразу позвоню…
Отец ушел. Артур остался. Он подошел к кровати. Я чувствовала, как он поправил прядь моих волос, как прикоснулся губами к моему лицу, положил свою руку мне на запястье, посчитал пульс.
— Машуня, милая Машуня. Вернись ко мне, лисенок. Ты нам нужна… Маша… Машенька… Машуня… Умоляю… Вернись… Я не смогу жить без тебя…
Я собрала все свои оставшиеся силы, попыталась приоткрыть глаза. Он заметил это еле уловимое движение.
— Машенька, если ты со мной, если ты меня слышишь, пошевели хотя бы пальчиком, — молил Артур.
Я с трудом подвигала пальцами руки, которую он держал.
— Машенька, девочка моя. Молодчина… Люблю тебя… Только тебя и наших малышей. Ты самое дорогое, что у меня есть.
Дверь в палату открылась, пришел врач. Это был реаниматолог, Илья Денисович. Поняла, я это время была в надежных руках… Благодаря ему я задержалась на этом свете. Он своих пациентов туда не отпускал, боролся за каждого до последнего…
— Добрый день. Ну, как? Мария, проснулись? Молодец. Я же обещал вернуть Марию — получите. А то: «что происходит, почему не просыпается». Артур Ваграмович каждый должен делать свое дело… Я же не лезу к Вам со своими советами во время Ваших операций…
Доктор осмотрел меня, поколдовал с капельницей.
— Ну вот. Теперь так. Маша, Вы заставили здесь всех поволноваться. Но молодчина, справились, выкарабкались. Сегодня никого к Вам не пускаем, кроме мужа. Кто у нас там еще в списке?
— Константин вечером подойдет…и Билал…
— Эти не в счет. Больше никого. Артур Ваграмович это в первую очередь к вам относится. Ей нужен покой. А послезавтра, если динамика будет хорошей, а она будет(!) хорошей, покажем маме малышей, и переведем ее в родильное отделение, — он внимательно смотрел на меня.
Я попыталась улыбнуться.
— Вот, молодец, Машенька. Не успела открыть глазки, уже улыбается. Люблю таких пациентов. Отдыхайте, — он похлопал меня по руке и ушел.
Я, слегка приоткрыв веки, попыталась посмотреть на Артура. Очень хотелось, чтобы он меня обнял и поцеловал.
Ах, да, между нами что-то произошло. Что? Мозг не готов был еще вернуть меня в реальность. Хотелось спать…
Артур держал мою руку, целовал мои пальчики. Как я скучала по нему все это время…
— Машенька, я люблю тебя. Ты — моя милая девочка, только моя. Я готов к любому наказанию, только не прогоняй, я не смогу без тебя, я не смогу без вас, — он уткнулся в мою ладонь. Я чувствовала его влажное лицо, он плакал…
Пришла медсестра, сделала укол. Я снова провалилась в сон.
Когда проснулась, поняла, что мне уже лучше. Глаза открылись свободно. Даже силы что-либо говорить появились, во всяком случае мне так казалось. Артур был рядом. Он все еще держал меня за руку.
— Привет, — громко сказала я. Вернее мне казалось, что произнесла я это громко, но услышала только шепот. Голос тоже был не мой звонкий, а чей-то чужой, совсем тихий, с хрипотцой из-за пересохших связок.
Артур смотрел на меня.
— Привет, моя милая. С возвращением.
— Что с детьми?
— Машуня, с малышами все хорошо. У нас дочь и сын. Спасибо тебе за них.
— Сколько я здесь?
— Сегодня пятые сутки.
— Это была кома?
— Нет. Денисович тебя отправил в медикаментозный сон. Ты была очень слаба. Он боялся, что восстановление пойдет очень сложно, поэтому решил тебе немного помочь.
Он очень аккуратно поправил мои волосы, погладил по щеке. Поцеловал.
— Не пугай меня так больше, Машуня. Мне без тебя плохо, — он смотрел на меня. В его глазах поселились боль, страх, одиночество. В моей голове промелькнуло: «Плохо? Мне тоже было плохо без тебя…».