– То есть дети вызвали некую сущность? – Воспользовавшись долгой паузой, уточнила Маша.
– Ну да, это никакая не тайна, я более чем уверена, что в ваших кругах об этом случае всем известно. Я не знаю, как это сказать правильно. Предпочитаю не углубляться в специальную терминологию. – Елизавета невесело улыбнулась. – Понимаете, у меня на руках умирали школьники. Было не до научных изысканий.
– Понимаю. И что же было потом? Смерти прекратились?
Она дёрнула плечом.
– Да, военные обо всём узнали, вцепились в это дело. Вроде бы хотели использовать фантом для своих целей. Но он сам собой исчез.
– Нетипичная история, – призналась Маша. Она не имела привычки делиться своими мыслями с кем бы то ни было, но Елизавета почему‑то вызывала у неё доверие. – Первый раз слышу, чтобы сущность действовала так разнообразно и долго.
– Да, этому все удивлялись.
Они говорили ещё о каких‑то мелочах, спокойно – как будто обсуждали рецепт пирога, а солнечный свет за окном постепенно утихал. Когда Маша спустилась к жасминовым кустам у подъезда, она обнаружила, что в сумке давно надрывается на беззвучном режиме её телефон.
– Антонио, прости, я говорила со свидетелем. – Маша обнаружила, что вся злость на него куда‑то испарилась.
Он тяжело вздохнул.
– Убежала куда‑то, не предупредила даже. Давай я тебя заберу. У меня есть кофе и бутерброды.
– Не откажусь.
Маша ждала его на автобусной остановке и не успела устать от ожидания. Тихий летний вечер прогуливался ветерком по высокой траве. Она обожала наблюдать за людьми: рядом на скамейке сначала примостились старик с мальчиком – мальчишка выпросил у деда мелкую монетку и побежал к магазину. Потом они загрузились в автобус. Прошли мимо мужчина и женщина – мужчина с ворохом пакетов в руках, его супруга – налегке. Проскакала группа шумных подростков.
– Ты решила остаться здесь? – К остановке подъехала знакомая машина, стекло со стороны водителя опустилось, и Антонио поманил её пальцем. – Приятный район?
Маша устроилась на переднем сиденье. В приоткрытое окно дуло вечерним городом.
– Одна интересная женщина рассказывала мне историю о том, как сущность поедала детей.
– Правда? – Антонио даже не улыбнулся. – Быстро же ты до неё добралась, а я думал, что расскажу тебе сам.
Маша сделала вид, что не видит его хмурого лица, выпросила термос с кофе и пакет с бутербродами и занялась всем этим. Город за окнами машины серел и подёргивался туманом. Она забралась так далеко от центра, что даже сама не ожидала.
– Рассказывай, – разрешила Маша. – Кто эта женщина?
– Короткий рассказ получится. Эта женщина – хозяйка города. Она же говорила тебе о неком фантоме города, который вынужден питаться детьми? Этот фантом – полностью подконтрольная ей сущность.
Маша чуть не подпрыгнула на сиденье, подавившись последним кусочком сыра.
– Предупреждать надо.
– Я собирался, – пожал плечами Антонио.
Она завязала пакет, понимая, что есть больше не сможет, и бросила его на заднее сиденье. Апатично отряхнула руки одну о другую. На голубой розе серело непонятно как посаженное туда пятнышко.
– То есть она сама убивала детей? Натравливала на них свой фантом?
Взгляд Антонио был хуже некуда – безнадёжный и усталый.
– Технически всё обстояло немного не так – вначале всё и вправду было неожиданно. Она приехала издалека, ничего не знала, на неё обрушились проблемы с учениками, эти убийства. Но потом она, скажем так, поближе познакомилась с фантомом и прониклась к нему.
– И вот теперь убийства стали повторяться? – закончила за него Маша. Голос сделался нервно‑громким. Бродячая сущность – вещь более чем неприятная. Сущность, которой управляет маньяк‑убийца – просто кошмар.
– Во‑первых, это ещё не доказано. Во‑вторых…
Машина вильнула в тёмный переулок, так что низкие ветки деревьев заскреблись по крыше, и вынырнула на проспекте.
– Не думаю, чтобы Вета стала нарочно кого‑то убивать. А в‑третьих… – Он замолчал, глядя в одну точку. Ехать‑то оставалось всего ничего, но машина установилась на парковке рядом с университетом, не доехав до Центра один квартал.
– В‑третьих? – напомнила Маша.
– Фантом города – не призрак в заброшенной бане. Он очень опасен. Постарайся не приближаться к нему. Не хочу найти тебя в ближайшем парке… безо всяких признаков насильственной смерти, понимаешь?
Маша не была уверенна в том, насколько хорошо она всё поняла, но на всякий случай кивнула.
Легко пообещать – сложно усидеть на месте. Она искусала ногти, но всё‑таки не удержалась, и как только город укутался в ночь, вышла из дома, полагаясь только на собственное чутьё.
Маша искала фантом города под ночным небом, в силуэтах теней и отблесках сырно‑жёлтых фонарей. На пустых улицах звук её шагов эхом отскакивал от спящих домов. Деревья молчали вслед. О бетонные парапеты шептали волны Совы. Мать‑птица парила над городом, раскинув широкие крылья. Набережная тянула Машу сильнее, но даже здесь было пусто – призрачное ощущение и только.
Под утро Маша вернулась домой, усталая, мокрая от ночного дождя. Она приняла душ и рухнула в кровать – к полудню ей нужно было предстать перед Антонио с каким‑нибудь более или менее вменяемым планом следственных действий. И ночные прогулки в него, конечно, входить не будут.
Выспаться всё равно не получилось: солнце жарило сквозь шторы, но за несколько часов дремы Маше привиделся город, каким он был двадцать лет назад, как старый чёрно‑белый фильм. Чёрное – небо и дома, белое – редкие фонари.
Бродили военные патрули. Ни огонька в окнах домов, и даже фонари светили через один. Комендантский час – и ни одного прохожего на улицах. Только мать‑птица парила, и шептала Сова, и всё. В этом городе жила молодая учительница – с волосами до самой поясницы, и однажды тихой ночью учительница встретилась с фантомом города.
Он был похож на человека, но только издали. У него не было лица – вместо лица серое ничто, вроде старой мешковине. Когда он пытался говорить по‑человечески, ничто мялось и шло складками. Звуки выходили отрывистыми, сипящими. Ему легче было говорить гудением ветра в переулках и скрипом тяжёлых механизмов.
– Ты скучал по мне? – спросила учительница.
Он принёс и бросил ей под ноги букет из жёлтых листьев.
– Я тоже скучала, – произнесла она, охрипнув от волнения. – Веришь? Конечно, ты веришь.
…Маша поднялась с тяжёлой головой. За окном вовсю кричали птицы.
– Будешь салат? – поинтересовалась Сабрина с кухни.
– Почему я его не чувствую? – Вместо ответа Маша шлёпнулась на табуретку. Потянула носом запах свежезаваренного чая, но даже не прикоснулась к нему. – Почему? Это очень сильная сущность, я ведь должна была её почувствовать, ну хоть немного, хоть приблизительно. Каких демонов я ничего не ощущаю? Или я уже потеряла нюх?
– Спокойнее. – Сабрина едва спасла чашку от её неловкого взмаха рукой.
– Послушай, мне всю жизнь твердили, какая замечательная у меня чувствительность, и что? Я только вчера узнала, что у города есть некий фантом, который убивает, как нечего делать!
Сабрина поставила миску с салатом на стол, в задумчивости перемешала его ещё раз.
– Если он убивает, как нечего делать, то и от тебя может спрятаться, как нечего делать. Ну, исходя из человеческой логики.
Такое случалось и раньше – сущности убивали людей. Поэтому она легко могла предположить, что одна из них двадцать пять лет назад убила троих детей, а бедная учительница ничего не смогла с этим поделать. Может быть, теперь эта сущность вернулась и продолжила убивать.