– Луиза, как ты здесь?
Луиза училась на курс старше, в третьей группе, расписание которой висело в отдельном закрытом коридоре. Ничего удивительного, что они с Машей так мало общались. Точнее сказать, удивительно, что общались вообще. Луиза была разговорчива, вот только её разговоры могли свести с ума кого угодно.
– Сказали – нужно приехать.
– Сказали, все медиумы отказались работать здесь, – в тон ей возразила Маша. Она поняла, что не почудилось – стало гораздо холоднее, и солнце закрылось тучами. Солдатам в форме – ещё ничего, а ей в шортах и летней футболке сделалось не по себе.
– Правда? Но ты‑то здесь что делаешь? Подожди, ты же не в нашей группе училась. – Луиза нахмурилась ещё больше и зашагала к разрушенной набережной, по дороге пощипывая Машу за руку. – И что ты здесь услышала?
– Ты права, я училась не в вашей группе. И что я могла здесь услышать? Я следователь, а не медиум.
– Правда? – ошарашено переспросила Луиза, словно бы забыла, о чём они говорили в прошлую секунду. – А, ты же не в нашей группе училась.
Маша терпеливо вздохнула. Пока они стояли у кромки обрыва, Луиза держала её за руку и дышала так мерно, как будто спала. Потом вздрогнула и переспросила:
– Прости, ты говорила, а я не разобрала, так что ты здесь услышала?
Ветер с реки пробирал до костей. Маша надеялась, что вот‑вот позвонит Сабрина и отвлечёт её от странного разговора, но телефон в кармане шортов по‑партизански молчал.
– Ничего, Луиза. Я просто предположила, что существует фантом города. Второй, а не тот, что был здесь двадцать пять лет назад. Этот второй фантом долго прятался и рос, и вот он решил заявить о себе.
Тонкие руки Луиза покрылись мурашками, но она как будто не замечала. Она походила на девушку со старинной фотографии: серая река, ветер и она в развевающемся платье. Холодные ладони, паутинка её волос на ветру.
– Ты точно уверена?
– Нет, – в который раз вздохнула Маша. – Это мои предположения.
– Почему ты думаешь, что они твои?
Телефон молчал. Маша начинала терять нить разговора. Она так устала и проголодалась, что съела бы, наверное, Антонио вместе с тем полковником без майонеза. Уйти бы. Просто уйти, выключить телефон, пусть ищут.
Нужно уходить.
– Луиза, слушай, – начала она и поняла, что не знает, как продолжить.
– Это его мысли, – сказала та, пожимая плечами – так просто, как пятиконечный кленовый лист.
Первые капли дождя ударили по асфальтовой тропинке. Холодная вода – Маша подняла лицо к небу, и ещё несколько капель потекли по её щекам.
Этот город был серым призраком над серой рекой. Холодные камни набережной, холодная стела, ступеньки – много ступенек, много деревьев, много листьев, много тех, кто живёт среди камней, ступеней и деревьев. Не все из них живы. Некоторые не‑живы.
Он не‑жив. Он хотел сбежать, но город его не отпускал. Город не отпускал своих. Город был очень силён. Гораздо сильнее.
Её передёрнуло.
– Значит, ты тоже это слышишь?
– Что слышу? Нет. – Луиза покрутилась на месте, как будто выясняла, откуда дует ветер. Маше уже казалось, что он дует со всех сторон сразу. – Я просто рассказываю тебе то, чему нас учили пять лет. А, точно, ты ведь была в другой группе! Всё время забываю. А ещё…
Спасительный телефонный звонок застал их не вовремя. Маша и Луиза стояли на краю разрушенной набережной, держась за руки, словно подружки на прогулке, и если бы не ветер, если бы не вывороченные камни, всё это выглядело бы ещё как невинно.
– Прости. – Маша сделала шаг в сторону, выуживая телефон из кармана. Здесь, внизу, ветер и вода шумели так, что она боялась не расслышать голос в трубке, но выбираться к Антонио и остальным тоже не хотелось.
– Сабрина?
Сабрина заговорила не сразу, чем заставила Машу ещё пару раз прокричать «алло».
– Знаешь, – сказала она, помолчав немного, – чем Скрипач отличается от фантома города?
Связь была на редкость хорошей, словно бы Маша стояла не в аномальной зоне под рухнувшим парапетом, а прямо в центре города под вышкой.
– Чем? – спросила она, смутившись от неожиданности.
Послышалось шуршание бумаги, такое отчётливое, будто шуршали у Маши перед носом.
– Вот и я не знаю… – задумчиво проговорила Сабрина. – Точно так же зародился с пустого места, тоже исчез в неизвестном направлении. Отчёты поисковиков какие‑то мутные. Кажется, они его всё‑таки не уничтожили. Тут написано, что Майский Арт вызвал к жизни сущность, а потом сущность его же и убила. Заколдованный круг – и дело можно закрывать.
– Подожди, – перебила её Маша, перехватывая телефон другой рукой – правая занемела от холода. – Есть несколько формулировок, которые пишут в отчётах по уничтожению. «Полная зачистка» – если медиумы подтвердили, что сущности больше нет. «Информационная чистота» – это если чистоту подтвердили приборы, а медиумы засомневались. И последнее…
– Отработано, – отчётливо произнесла Сабрина и перестала шуршать бумагой.
– …Это значит, что исчезновение сущности ничем не подтвердилось, но и сделать что‑то ещё у них не вышло. Вот демоны, – ругнулась Маша с опозданием. – Значит, я была права. И что теперь делать?
– Натрави их друг на друга, – сказала Сабрина.
Маша быстро глянула на уцелевшую часть парапета: оттуда за ней уже наблюдали с недоброжелательным интересом. Нужно бы вернуться к работе или хотя бы сделать вид.
– Правильно. Пусть разнесут полгорода, нам же не жалко. Ладно, приезжай. – Маша торопливо сбросила вызов, потому что по осыпавшимся камням к ней спускался товарищ полковник поисковых войск.
Она была уверена, что этой ночью кому‑то пришла в голову точно такая же мысль, как и Сабрине. Натравить их друг на друга. Город оказался сильнее. Второй – как мелкий хищный зверёк – вцепился в него и рвал зубами, и даже нанёс кровоточащую рану, но не убил. Не хватило сил, чтобы убить.
– Приношу свои извинения, но вам придётся сдать все средства связи.
– Я арестована? – поинтересовалась Маша. Она сдала телефон – разве могла бы не сдать?
– Нет. Вы задержаны до выяснения обстоятельств. У нас появились сведения, что этой ночью вы были на набережной.
Маша посмотрела в его застывшее лицо, взглядом поискала Антонио среди выстроившихся на парапете военных. Бесполезно. В их сторону смотрела теперь и Луиза, хотя до этого она беспечно вглядывалась в горизонт, раскинув руки по ветру. В её лице было беспокойство.
– И что же? – нервно переспросила Маша. Ей следовало бы вести себя спокойнее, но теперь уже не получалось.
– Именно в то время, когда произошло обрушение.
Она почти рассмеялась.
– Это не доказательство.
– Пожалуйста, пройдёмте.
Что она могла сделать? Разве что нырнуть в ледяную воду и утонуть в воспоминаниях о фантоме, в его призрачном следе. Но в машине было хотя бы теплее, и скучал водитель.
День начался паршиво, а закончился ещё хуже. Маша сидела в допросной комнате – но по другую сторону стола. Было непривычно. Ощущение затянувшейся ошибки мешало ей думать.
– Нет, вы серьёзно полагаете, что я вызвала фантом города, чтобы разрушить набережную?
Разумеется, с ней разговаривал не полковник. Полковник наверняка давно был дома и поглощал поздний ужин. Маше ужина не полагалось. Напротив неё сидел майор поисковых войск, и рубашка его в приглушённом свете казалась то пыльной, то промасленной. Белый свет бил Маше в лицо, потому ни узнать, ни запомнить лица следователя она не могла.
Это был не Центр, где она знала каждый тёмный угол. Это была контора поисковиков – основательное приземистое здание, окна которого выходили прямо на набережную. Ко входу вела каменная лестница, а в коридорах нет‑нет да и попадались патриотические военные плакаты, пожелтевшие, но не покорённые.