Судорожно цепляясь на дверной косяк, Маша заглянула внутрь.
– Жуть. Что это такое, интересно?
Она обернулась к Сабрине, которая спиной прислонилась к противоположному косяку. Луч белого света озарил её руки, сложенные на груди, лежащую на плече косу, сплетённую особым средневековым манером – чтобы волосы не мешались, хладнокровно сжатые губы.
– Возьми меня с собой, – сказала Сабрина.
Маша попятилась, ещё не вполне понимая, что происходит. Первая мысль, которая её посетила – что всё это шутка. Но Сабрина всегда была паталогически серьёзна. Однажды Рауль рассказывал анекдот о неверной жене, внезапно вернувшемся муже и любовнике, которому предлагалось прыгать с тринадцатого этажа. Сабрина выслушала всё с серьёзным лицом, а потом заявила: «Дура, она же по статье пойдёт за такое».
– Не надо так шутить, – пробормотала Маша, глядя ей в глаза.
Сабрина не шевельнулась.
– Пожалуйста, не пугай меня.
В спину врезалась стена. Маша почувствовала, как крошится под пальцами старая штукатурка. В переплетениях коридоров, без оружия, без оберегов, позволив аномалии затащить себя так далеко… Маша развернулась и бросилась назад по коридорам, уповая лишь на то, что интуиция не подведёт.
Стало чуть спокойнее, когда она вылетела в залу с бассейном, а дальше коридоры быстро вывели в галерею. Маша смогла отдышаться только здесь – когда сумрак галереи показался белым светом после затхлой темноты боковых ответвлений. Ведя рукой по стене, она шла к выходу, всё ещё надеясь найти Сабрину. Могла же она вернуться в галерею и, не найдя Машу, решить дожидаться её у дверей?
Могла, но не дожидалась. Их сумки, брошенные в фойе больницы, были вывернуты наизнанку. Тут же валялись разбитые приборы, и Маша поняла, что за стёкла захрустели под её подошвами. Она присела над одним: безнадёжно испорчен. Вывернут электронный экран, рассыпались по бетону обломки корпуса. Кто‑то не просто разбил его, по нему топтались, его швыряли об стену и колотили со звериной ненавистью. У Маши по спине пробежался строй ледяных муравьёв.
Её телефон нашёлся тут же, и к счастью он почти не пострадал – был расколот корпус, но батарейка ещё держалась, и на прикосновение он отозвался знакомой мелодией. Маша не пробыла в больнице ни секунды сверх необходимого.
Она отбежала к деревьям. Сбившееся дыхание сипело глубоко в груди, когда Маша судорожно искала в записной книжке номер Мифа. Непослушные пальцы наползали не на те кнопки, и от бессилия она припоминала демонов, вытирая наползшие на глаза слёзы.
– Да? – скучно отозвался Миф в трубке.
– Сабрина пропала! – закричала Маша, ни капли не сдерживая своё отчаяние. Ей показался оскорбительным его надменный тон.
– Кто? Маша, это ты? Где ты? Объясни всё толком.
Маша принялась говорить. Она говорила долго, сбиваясь, путаясь, начиная сначала, а Миф слушал, не перебивал, изредка вполголоса отдавал приказы – в сторону, и не отключался.
– Я сейчас буду, ты где? Возле двери? Не заходи туда больше, слышишь? Зайдёшь – голову откручу и повешу перед кафедрой, – шутливо попытался подбодрить её Миф и тут же в сторону заявлял: – Да не знал я, что там всё так запущенно. Вы мне сами список безопасных объектов подсовывали.
Он был с ней на связи до того самого момента, когда две служебные машины подъехали к роще. Из первой выскочил Миф, отводя телефон от уха. Машу он увидел сразу.
– Жива? Как ты? Дорогу сможешь показать?
Маша, которая всё это время расхаживала между деревьев, почувствовала себя опустошённой. Она вдруг заметила, что почти стемнело, что накрапывает дождь, и Миф изрядно нервничает, хотя и пытается это скрыть.
– Который час? – только и смогла выдавить Маша.
Миф мельком глянул на запястье.
– Почти десять.
– Не может быть.
Трое мужчин в форме Центра, которые приехали вместе с Мифом, принялись за дело: для начала они огородили небольшую площадку перед входом в больницу. Теперь там трепетали бело‑красные ленты и мигали маячки‑обереги. Маша тяжело сглотнула, глядя на всё это.
– Потому что мы приехали сюда в пять, и пробыли там от силы час.
Миф посмотрел на неё с жалостью, помял в пальцах хлястик форменной куртки.
– Маша, давай ты успокоишься, а потом расскажешь мне всё, да? Отведите её в машину.
Её подхватили под руку. Маша слышала, как Миф что‑то выговаривал на повышенных тонах, скрипели петли дверей, но все звуки быстро отдалились, ушли на задний план.
В надвигающихся сумерках больница как будто выросла и чёрными провалами окон на верхних этажах неодобрительно поглядывала на суетящихся внизу людей. Женщина в белом халате поверх формы, которая и увела Машу от дверей, сунула ей в руку горячий чай в крышечке от термоса.
– Выпей. Нужно прийти в себя, без твоей помощи они не справятся.
Маша подумала, она шутит – сотрудница Ценра слабо улыбнулась, наверное, желая её приободрить.
– Чем быстрее мы её найдём, тем лучше. Ну, ты и сама понимаешь.
Она пошла к остальным, скинув халат на капот машины, и Маша осталась одна в прохладном вечере. В траве звенели сверчки, но ещё секунда, и зашуршал по листве дождь. Маша, обжигаясь, допила чай и выбралась из салона автомобиля. Каждая секунда была тяжёлая и блестящая, как ртутный шарик, каждую секунду Сабрина плутала по тёмной больнице одна, и мысль эта была невыносима.
Глубоко в груди всё ещё жила дрожь, но в ногах её уже не было. Дождь обжигал обгоревшие плечи, а под тонкой майкой кожа пошла мурашками от прохлады.
– Там была комната, вся изрисованная какими‑то надписями, – сказала Маша, подойдя к Мифу сзади.
Он стоял, глядя в раззявленный дверной проём, чуть вздрогнул и обернулся, когда Маша заговорила.
– Да? Сейчас пойдём с тобой.
Маше очень хотелось спросить, что будет дальше, почему так развернулась аномалия, смогут ли они найти Сабрину – Миф же всё знает, он должен знать! Хотелось закрыть глаза, и когда откроешь – чтобы всё стало хорошо. Но она молчала.
Вскоре вернулись оперативники.
– Маячки поставили по холлу первого этажа, там пусто. Никаких волнений не нашли, – сказал молодой парень, по виду, едва ли старше пятикурсника.
– Ладно, – вздохнул Миф, как показалось Маше, разочарованно, – вы же не собирались идти на второй этаж? Они не собирались. Шахту лифта проверьте ещё. Ну давай, показывай свою комнату.
Он жестом приказал Маше следовать за собой.
В галерее у колонн мигали алые лампочки. Маша оборачивалась через каждый шаг, и хоть Миф нёс большой полицейский фонарь, темнота по углам всё равно сгущалась уродливая и синяя, как пролитые чернила.
Маша тайком вытащила кольцо из кармана, подняла его на вытянутой руке за спиной Мифа. Кольцо чуть дрогнуло, покачнулось.
– Вы хоть проверяли местность, прежде чем дальше лезть? – спросил Миф, оборачиваясь. Маша быстро подхватила кольцо, но он заметил. – Что это у тебя за методы из каменного века?
– Это… нас учили, – смутилась Маша. – Мы всё так проверяли.
– Теперь ясно, – сумрачно отозвался Миф. – Почему у вас ни демона не выходит.
Так было заведено. Любой задушевный разговор преподавателей рано или поздно сводился к тому, что наука давно шагнула вперёд, а в институте нет денег на новые приборы. На это постоянно указывали, и замученный жизнью ректор усыхал, почуяв подобные заявления, пытался сбежать подальше. Это ещё ничего, а вот стоило преподавателям института столкнуться с научными сотрудниками Центра, тут начиналось выяснение отношений и горестные вздохи: «И это у вас есть? А наши курсанты до сих пор в картонном домике на стационаре живут» – «Ничего, крепче станут».
Маша ускорила шаг, чтобы поравняться с преподавателем, и осторожно взяла его за руку. Миф не отстранился, но и пальцы не сжал. Хрипловато попросил:
– Не бойся. – Кашлянул, отвернулся.
Они прошли не меньше четырех поворотов, прежде чем снова заговорили.
– Вообще‑то ребята никакой активности тут не нашли. Но если твоя Сабрина просто так заблудилась в этих катакомбах, тоже ничего хорошего. Недосмотрит ещё и провалится куда‑нибудь. – Он заметил смятение на лице Маши, мягко высвободил руку и коснулся её плеча. – Не бойся. Всё будет хорошо. Я ведь тоже заинтересован, чтобы с ней всё было хорошо.