Разговор между друзьями происходит утром, за завтраком.
- Пешком по апрельскому снегу, - говорит Борис, - десять-двенадцать дней. Наступит весна - мамонта не убережешь...
Василий кивает: не убережешь.
- Рисковать мы не вправе, - Борис решительно поднимает глаза, - мамонта надо оживить.
Василий не доносит кружку до рта. Что он, Борис, сошел с ума? Оживить мамонта?..
Но взгляд Бориса тверд, слово продумано. И первое, что срывается с губ Василия, - тот же вопрос:
- Как?..
Борис горячо излагает теорию анабиоза. Животное, несомненно, в анабиозе, его надо разбудить, вернуть к жизни!
Василий раскрывает рот спросить, как это сделать, но Борис останавливает его:
- Медленным прогреванием тела, каждой клетки...
- Прогреванием?.. - спрашивает Василий. Мысль Бориса ему понятна. Но ведь это абсурд! И не абсурд... Какое-то время Василий борется сам с собой. Конечно, абсурд!
Борис смотрит ему в глаза, ждет ответа.
"А может, и не абсурд, - думает Василий. Он уже увлечен энтузиазмом Бориса. - Но как это сделать?.. Проклятый вопрос, вокруг которого вертишься, как волчок. Конечно же, прогреванием!." Василий испытывает чувство, которое охватило накануне Бориса: есть слово, но содержание слова еще за пределами мышления. "Однако..." - Василий старается взять себя в руки. Но первое, что приходит ему на ум, - возражения.
- Костром пещеру мы не прогреем, - говорит он. - Солнца на Колыме недостаточно. Высокочастотным током? Нужны заводские условия...
Борис по-прежнему смотрит ему в глаза.
Василий перестает возражать, хотя мог притянуть еще тысячу возражений. Он видит спокойную позу животного, мирно опущенный хобот.
- Что у нас есть? - спрашивает он.
Борис облегченно вздыхает: Василий принял его мечту.
Василий действительно принял. Наконец слово начинает обрастать плотью, оно не просто звук. Оно требует найти решение, и Василий ищет решение. У них почти ничего нет, чтобы осуществить замысел.
- Что у нас есть? - повторяет Василий. - Снег, вода, камень, ветер?.. Впрочем, - делает резкий жест. - Есть лед. Вода и лед!..
В душе у него до сих пор стоит ужас вчерашнего купания, как он цеплялся застывшими руками за ледяную кромку, но в голове - другое.
- Электричество будет! - говорит он. - На днях, перед отъездом я читал об опытах бразильского ученого Рибейро или Римейро, - вода и лед могут работать как термопара.
- Василий!..
- Как термопара! - подтверждает Василий. - Ток образуется при затвердевании - или при расплавлении, безразлично! - лишь бы одна фаза вещества была твердая! Термодиэлектрический эффект! Нужны электроды и постоянный процесс замерзания. Ток будет!
Опыт они поставили тотчас.
Пока Василий разорял один из приборов, извлекая платиновые пластины, Борис делал прорубь, стараясь не вспоминать о расписках, оставленных на базе Гаранину. Семь бед - один ответ, думал он, орудуя ломом. Мамонт дороже приборов...
Вода в проруби подернулась ледком. Это и нужно было. Одну пластину опустили в воду, другую положили на лед, подключили вольтметр. Стрелка прыгнула вправо: пятьдесят три вольта!
- Васька!.. - Борис обнял друга с таким жаром, что тот едва устоял на ногах.
План был прост. Не потому, что авторы его отличались гениальностью, а потому, что в их распоряжении были простые средства: два электрода и моток кабеля, к счастью, вольфрамированного в тончайшей теплопроницаемой изоляции. Расплести кабель и завить нити в спираль - чисто техническая работа, занимался ею Борис. Василий мастерил многопластинчатый щит, каждая долька которого соберет и направит ток в нагревательную спираль. "Термодиэлектрический эффект, - черт, пока выговоришь на морозе... ворчал он. - В нем-то и штука! При замерзании воды на границе между твердой и жидкой фазами возникает разность потенциалов. Здорово подметил этот... Рибейро! И название придумал - термодиэлектрический".
Нелегко было обвить спиралью громадного зверя от конца хобота до пят. Но и с этим справились в два дня.
Мамонт возвышался горбатой горою, тускло отсвечивал металлом, - самое удивительное сооружение, представшее человеку, фантазия наяву! Борис ходил довольный: затея ему по вкусу.
- Начнем? - обратился к Василию.
- Шилом море греть?.. - не удержался тот от улыбки.
- Не будь скептиком! В наш век делают не такое! - Борис опустил щит в воду.
Ток пошел.
- Теперь - ждать, - удовлетворенно сказал Борис. - И не давать проруби замерзнуть.
Установили трехчасовые вахты. Днем и ночью на краю проруби маячил кто-нибудь из друзей, бултыхая в воде самодельной клюшкой; когда на конце клюшки намерзал ледяной ком, ее оттаивали у огня.
Система действовала безотказно, но результатов не было. Гора, завитая в проволоку, стояла недвижимо, и больше шансов было за то, что не сдвинется вовсе. Под проволокой ощущалось тепло, но результатов никаких.
- Ничего, - успокаивал Борис себя и Василия. - Гору за час не прогреешь.
На четвертый день бока животного увлажнились, вспотели. Это было принято за добрый признак, стали готовить выход из пещеры. В воздухе потеплело, на Колыму пришла весна.
Пористый известняк подавался легко. Сколотые глыбы употребляли на стену - замуровать поврежденного мамонта, сохранить его для исследования. Работа шла успешно, и, когда стена была готова, выстлали из камней от пещеры до берега покатый спуск.
К этому времени температура тела животного повысилась - тепло можно было ощутить рукой. Ребята ждали: что-то должно было случиться.