Впрочем, Маша снова задумалась и совсем не заметила, как дошла до той самой колонки. В темноте было ничего не разглядеть, она понадеялась, что до крыльца — три шага, шагнула, нога поехала, за ней вторая, и вот уже вся Маша катится прямо к крыльцу и думает одну единственную мысль — прощайте, отборные яйца, а я-то собиралась сделать на завтрак омлет. И на полном скаку въезжает во что-то — большое и тёплое.
Да блин же вашу мать, что такое тут лежит?
Маша пошевелилась, осторожно положила на лёд пакет с продуктами, который до этого изо всех сил держала на весу, достала из кармана куртки телефон, посветила… Ой, б…!
Прямо возле её крыльца на снегу лежал мужик. Парень. Вряд ли старше неё, а ей уже целых двадцать два. И по ходу, ролевик или реконструктор, наверное — второе, очень уж нехреновый был на нём костюм. Прямо вот облизнуться можно — и ботфорты, и дублет, и штаны с гульфиком, и перевязь с тяжёлой шпагой, и дага — кинжал в левую руку, и сумка поясная, и шляпа — рядом валяется. Интересно, это чей — из Братства или из Универсума, или ещё из какой компании, и Маша не слышала, чтоб кто-то сейчас устраивал какую-то городскую игру, тем более, по шестнахе — сама бы поучаствовала, чисто чтоб голову переключить от всех проблем.
И главное — какого чёрта он валяется возле её крыльца?
А он вообще жив? — запоздало подумала Маша. Тронула его за щёку — вроде тёплый.
И тут он открыл глаза. И пробормотал что-то, Маше вовсе непонятное, а Маша так-то могла некоторые иностранные языки на слух отличить. Не прокатило.
— Ты кто? — спросила она. — И чего тут забыл?
Парень сделал пару вздохов, моргнул и проговорил отчётливо:
— Фея… Воистину фея… Спасибо тебе, господи, что послал мне фею…
И отрубился снова.
2.
Поскольку сам ещё не знал, что живой
Жиль де Роган пришёл в себя — неизвестно где. Опять. Не то, чтобы ему уже надоело, но — именно сейчас он бы предпочёл прийти в себя в знакомом месте — ну, ради разнообразия. И ещё ради торжества знания и справедливости — потому что это бы означало, что эксперимент прошёл, как надо, и они с Эмилем добились нужного результата. Но — судя по всему, они опять сотворили какую-то ерунду.
Темно и холодно, чертовски холодно! Холодов Жиль не любил, да что там — терпеть не мог, и всегда недоумевал — для чего господу понадобилось творить не только края тёплые и благодатные, а ещё и вот такое недоразумение, где вечная тьма и вечный холод.
Мысль пронзила — а вдруг он попал в такое место, о котором и поминать-то не нужно, потому что где тьма и вечные льды? Правильно, в последнем кругу ада. Правда, его, Жиля, туда вроде бы не за что, он никого не предавал и даже почти никогда не обманывал — ну, разве что по мелочи. Ревнивых мужей, жёны которых им очень увлекались. И он сам — тоже увлекался, куда ж без этого? Но если всех счастливых любовников помещать в то самое место, то там всё треснет, потому что… в общем, потому что. И начинать нужно с самого кузена Генриха, божию милостью его величества короля Франкии, потому что он без зазрения совести обманывает свою супругу Катрин — то с прелестными придворными дамами, то с фавориткой своего отца, дядюшки Франсуа. Спать с отцовской фавориткой казалось Жилю редкостным извращением, впрочем, у его отца, принца Луи, фавориток не было — он для того был слишком серьёзен.
Господи, ну о чём он думает, когда оказался незнамо где и не имеет сил даже для того, чтобы просто пошевелить рукой или ногой? Или поморгать глазами?
Ой, моргать получается. Но только моргать. И не помогает это совсем — потому что или он так лежит, что ничего не видно, или тут просто ничего не видно. И в бок упирается какое-то ребро. Кривое. Но даже дотянуться и потрогать невозможно — потому что руки не шевелятся, даже пальцы. Эх, чем же он прогневал господа, что ему выпало такое наказание?
И сможет ли Эмиль найти его и отсюда вытащить? Он отлично наводит порталы по человеку, но и для него есть предел — по расстоянию. И это снова возвращает нас к вопросу — где мы, спаси господи?
Начинали-то в лаборатории, и Эмиль показывал свои чертежи — как нужно нарисовать схему, куда расставить свечи, где зажечь магические огни и как напитать контуры силой. Сила Жиля годилась — он хороший воздушник, в свои двадцать два уже может многое, и мэтры магии это признают. И уж конечно, он сам захотел испробовать, что такое придумал Эмиль — потому что если освоить такой способ перемещения на дальние расстояния, то это же прекрасно!